Лёгкий ветерок приятно погладил мех. Почен лениво приоткрыл один глаз. Розовая заря постепенно окрашивала в какой-то дикий цвет горы и долину. Почен потянулся, вдохнул в себя побольше морозного воздуха и побежал на свою утреннюю охоту. С утра ему улыбнулась удача, и он пиршествовал Раттатой, так не вовремя высунувшейся из своей норы в столь ранний час.

Потом Почен, скорее уже по привычке, легко прыгая и поднимая целую стайку снежинок с каждым прыжком, побежал к небольшому источнику, который впоследствии превращался в озеро. В горах вообще вода была редкостью, ну а о той, которую он сейчас лакал, и говорить было нечего. Вода была настолько чистой и настолько ледяной, что Почен после первого глотка зажмурился, и, фыркнув, подумал: "Вода сегодня что-то слишком холодна". Но, тут же почувствовав, что он сморозил глупость, даже пусть и мысленно, он начал жадно глотать воду, но по-прежнему фыркая. Выпив, а скорее наглотавшись достаточно ледяной воды он побежал на прогулку.

Солнце стояло уже высоко, и горы, на которых жил Почен, стали ярко-белого цвета. Почен, то легко и плавно прыгая, то быстро перебирая лапами, бежал в совершенно не известном ему направлении. Вдруг, одна из веток, кажется уже отжившей свой век ели, зашевелилась. Почен, представляя себе сытный обед, резко, но бесшумно остановился и прислушался. К его разочарованию, из ветвей показался весь драный, явно не в самом лучшем виде, с полубезумным взглядом Гроулайт. Гроулайт, заплетающимся языком тихо прошептал:

– Воды….

Почен подумал, что перед ним – безумец, но сказал совсем другое:

– Беги за мной!

Всё-таки, Гроулайт, как никак, был собакой, и, несмотря на то, что Почен называл их род "Плюшевыми Собачками", он не мог бросить его здесь.

Почен бежал очень медленно, но даже несмотря на это, Гроулайт едва поспевал за ним. Наконец, Почен привёл его к источнику. Гроулайт стал так жадно пить воду, что Почен даже немного испугался – вдруг он потушит огонь внутри себя? Хотя, тут же другая мысль пришла ему на ум – можно будет долго не охотиться…

Гроулайт, наконец-то, оторвался от воды и полуденное солнце, в котором купались редкие снежинки, осветил измождённую морду Гроулайта.

– Меня зовут Лифил.

Почен хотел было фыркнуть, но сдержался.

– Очень приятно, я – дикий Почен, как ты, наверное, видишь.

Почен сказал это интонацией этакого "доброго Самаритянина" и расплылся в улыбке, больше похожей на хищный оскал. Однако Гроулайт не заметил наигранной доброты и откровенного цинизма дикого Почена. Он просто сказал:

– Где здесь есть тихое место?

– Недалеко.

– Тогда я тебе там всё расскажу.

Почену уже стало интересно, что же расскажет этот сумасшедший. Именно поэтому он повёл нежданного гостя в своё логово – ель. Это была не просто старая ель, это была древняя ель. Её огромные пушистые нижние ветки образовывали нечто вроде шалаша. К тому же, она была очень удобно расположена – с двух сторон над ней возвышались крутые обрывы, и она оказывалась как бы в уголке.

Почен на этот раз бежал быстрее, но Гроулайт, казалось, почти пришёл в себя и поэтому не отставал, поднимая вихри снежинок не хуже Почена. Наконец, Почен поднырнул под одну из веток в своём "доме". Лифил последовал за ним, но тут же уколол себе нос иголками ёлки. Наконец, и он забрался под ель.

– Ну, слушай. Когда-то я был тренерским Гроулайтом. (При этом Почен недовольно фыркнул). Но вот уже неделю с половиной я в бегах. (При этом Почен одобрительно кивнул). Всё дело в том, что я не хочу эволюционировать. Я – стартовый покемон тренера и он меня очень любил. У него не было покемонов кроме меня. Практически все мои знакомые покемоны, тоже тренерские, эволюционировали. И изменились. А я очень не хотел меняться. Каждую ночь я утешал себя тем, что огненный камень достать очень сложно. Но тренер любил меня до беспамятства, и вот достал камень, причём очень дорогой ценой. Вот почему: кроме меня он обожал значки. У него был папин Алаказам, и он нас телепортировал к разным стадионам. В одном стадионе я долго проигрывал, но тренер не бил меня, а ещё больше за мной ухаживал. Наконец, у нас появилось 7 значков. И он их обменял на камень. А я сбежал. И понял, насколько слаб. Я мог сражаться, мог побеждать. Но я не мог отбить еду у Раттаты или найти место ночлега. Я теперь понял, что должен вернуться к тренеру. Он тоже без отдыха бегает за мной! (Почен при этом сузил глаза и зарычал на низкой ноте. Но вскоре остановился). Но я боюсь. Ты поможешь мне? Может, хотя бы посмотришь из-за веток за мной? Я просто тебя умоляю!

Почен уже понял, что лучше выполнить его просьбу, тогда он скорее отвяжется.

– Я согласен. Я покажу тебе удобное место.

Почен привёл Лифила на одно более-менее ровное место в горах и спрятался в ветвях ели. Долго им ждать не пришлось, в горах послышался человеческий голос:

– Лифил! Мальчик, иди ко мне! Лиф!

Гроулайт тихо завыл.

– Лифил!? Ты решил вернуться!?

Вскоре на поляне показался мальчик лет 15, одетый совершенно не по-зимнему. Гроулайт бросил на Почена взгляд, полный беззвучных криков отчаянья и в тоже время взгляд сторожевой собаки, выполнявшей свой долг.

– Лифи!

Мальчик упал на колени перед Гроулайтом. Он очень долго гладил его.

– Ну почему ты убежал, глупышка? Я же хочу тебе добра!

Почен удивился. Неужели этот мальчишка – исключение? Он понял, почему Лифил сбежал и хотел извиниться?

Нет, пока одна рука гладила Гроулита по голове, другая достала из кармана красный-красный камень. Лифил превратился в очертание, залитое белым светом, и вскоре перед лживым-добрым тренером стоял Арканайн, его идеал. Бывший Гроулайт посмотрел на Почена с болью, которая казалась вечной, и с тоской, и в тоже время с каким-то облегчением и счастьем безумца.

– Так, Арки, тебе не подходит имя Лифил. Уж слишком травяное и щадящее. Я буду звать тебя Терминатор.

Почен подумал: "Вот и нет Лифила, как не было. Вместе с именем этот лживый подлец стёр покемона. Ещё раз убеждаюсь, что с людьми лучше не связываться".

А мальчонка вскочил на Терминатора и ускакал. От них всего-то и осталось – подтаявший снег там, где стоял Арканайн. Арканайн без прошлого.

А Почен просто фыркнул. Он совсем не понимал ни этого покемона, ни тренера. Ну зачем надо было убегать, если всё равно вернулся? За этими мыслями он заметил, что не обедал. И пошёл на вечернюю охоту. Вообще, был явно удачный день, иногда ему доставался вообще только завтрак. А сейчас он раздирал плоть Раттаты, за которой предварительно гонялся целый час. Под конец трапезы вся его морда была в крови. Эта Раттата была глупой. Она пыталась вырваться из его клыков. Конечно, ей это не удалось. Почен опять-таки прошёлся вальяжно к роднику-ручью-озеру, немного попил и тут пошёл снег. Не просто снежинки, а густые хлопья снега. А Почен очень любил снег. Он начал бегать, как ошалелый, пытаясь поймать эти белые комья. Они всё падали и падали, и ему не хотелось идти домой. Вскоре эту игру осветила полная луна. Почен нападал на снег, рычал, подпрыгивал и был рад каждой снежинке, которая попадала на его мех. Он опомнился только в полночь, когда снег прекратил падать с неба. Каждая снежинка теперь сияла, как алмаз, в свете луны. Почену очень нравился белый цвет. Глупо, но всё же. Теперь он плёлся домой, под конец уставший, но абсолютно довольный. Про Гроулайта он и думать забыл.

Но последняя мысль перед долгожданным сном всё-таки была такая: "Я никогда не буду такой размазнёй, как тот Гроулайт. И я буду делать, что хочу, и жить где хочу. Я никогда не буду таким глупым". И он заснул, тихо фырча.

На нос упала снежинка. Почен чихнул. Вот и снова начало дня. Почен легко и гибко потянулся и выскочил из-под лап своей ели-дома.

Он решил побаловать себя с утра, точнее, предоставился такой случай. Он уже давно заметил нору Ратикейт, но оставлял её на чёрный день. (Конечно не нору, а Ратикейт). Несмотря на то, что эта эвлоюция была крупнее, Почен точно знал, что делать.

И он делал. Он бежал, бежал большими прыжками, и комья снега и льда вырывались в свободный пролёт по кривой дуге из-под его лап. А Ратикейт была впереди. Впрочем, ему уже не было важно, кто перед ним – если бы это был даже Мью, и если бы он его догнал, то просто растерзал. Это был основной инстинкт, и тут уже ничего не поделаешь. Мертвые горные склоны сменились на лес. Это был Ельник, ничего другое на этих склонах бы не выжило. Почен нёсся во всю прыть, отмечая про себя: "Обманный манёвр. Красивый прыжок. Эта Раттикейт не так проста!"

Она была не проста. Она знала, куда бежать. Она бежала по привычке. Ей не хотелось кончить жизнь в зубах Почены. Ей, вообще, не хотелось её кончать.

Лес стал гуще, и хлёсткие ветки били Почена по морде, а он в ответ бежал ещё быстрей. Вот, кажется, и лес кончается. Сейчас ещё один длинный прыжок… Лапы его напряглись, он оторвался он земли. Ратикейт вдруг резко прыгнула в сторону. Густой лес кончался обрывом, под ним было озеро. Большое, глубокое озеро подо льдом.

Почен пытался затормозить, но он уже летел, он уже делал свой огромный, дикий прыжок. Вот под ним уже видно озеро, покрытое зеленовато-голубоватым льдом. Почен начал падать. Сделав пару каких-то немыслимых сальто через голову (При этом его пышный хвост попал его не менее цепкие зубы), он с глухим стуком упал на лёд. Через тысячные доли секунд лёд проломился, и Почен окунулся с головой под воду.

Наконец-то включились чувства. Волна вопиющего, ничем не передаваемого холода захлестнула его с головой. Холод пробирался от хвоста к носу, заставляя каждую клеточку дрожать, также, как при эволюции. Почен сделал глубокий вдох. Он не сразу сообразил, что он с головой под водой. И тут он, наконец, понял, что нужно плыть наверх, иначе скоро будет радость всём окрестным Раттатам, он утонет в озере. Он заработал уже постепенно немеющими лапами, и вот, наконец-то, по глазам резанул свет, в грудь ворвался воздух, ещё холоднее, чем вода. Чтобы сориентироваться ему понадобилась полминуты. Он попытался вылезти на лёд, но его острые когти скользили и лёд ломался. Всё же надо было что-то делать. И он начал ломать лёд по направлению к берегу. Вскоре все чувства были перекрыты одним – холод. Холод жёг его, как никогда не будет жечь пламя даже Молтреса.

Почен вылез на берег, и наконец-то, отряхнулся. Он даже не помнил, как он добрался до берега. Почен с облегчением вздохнул и… чихнул! Не успел он подумать, что никогда не болел, он чихнул ещё раз. Вдруг откуда-то навалилась усталость, сидевшая в укромном месте до сих пор. Почен, еле передвигая лапами, побрёл домой, поминутно чихая. Когда он, наконец, достиг своей ели, он горел ещё сильнее, чем тогда, в озере. Единственное, что он мог сделать, это – упасть на снег.

А потом пришли сны. Вдруг Почен понял, что он не под елью. Перед ним стоял статный Хондум, его бывший друг. Раньше они вместе жили в этих горах, пока он не умер. Боже, как Хондар гордился своей эволюцией. Он постоянно говорил Почену, что он его защитит от всего. Случая не представилось. В горах была одна пещера, где даже днём было темно, как ночью. В первый день после эволюции он решил пойти туда. Почен уговорил его не ходить, но на утро он не нашёл друга рядом. Он ждал его неделю, он ждал его месяц, он ждал его год. Хондум не вернулся. Почен уже перестал ждать.

И вот теперь его лучший друг стоит перед ним, и зовёт его с собой. Почену стало страшно. Вдруг он снова вспомнил про боль, холод, и чихнул, открыв глаза. Всё плыло, но Хондума рядом не было. Почен ещё раз чихнул и снова попытался заснуть.

На этот раз он увидел Сайкуна. К ним ещё бежали Энтей и Райкью. Они звали его за собой. И он пошёл. Почему-то он очутился на поляне с маленькими Клеффами и Игглибуффами. Они пели, а он слушал, и хотел, чтоб они пели вечно. Он никогда не любил таких покемонов… Обстоятельства заставили…

А настоящее небо потемнело, и пошёл снег. Началась метель, снежная буря. Дом Почена покрылся снегом. Стихия бушевала, и единственная вещь, которая была жалкой, лежала под ёлкой. Почен лежал в каком-то полубреду – полусне, он быстро перебирал лапами, то тихо дышал, то поскуливал.

На поляну пришли ещё Чармандеры, и стало заметно теплее. Почен начал прыгать, ловить свой хвост и даже попробовал подпеть Клеффам.

В мире, над горами летал снег. Но Почен не видел его, не видел, как он плавно падает с неба, не видел, как он ложится на вершины гор, долины и его ель. Он не видел полной луны и не слышал вой домашних Почен, живущих в лощине.

То ли пролетавший над его обиталищем Зираччи был слишком добр и сжалился над страданием бедного Почена, то ли снег, заваливший его дом, согрел его, но к середине ночи его дыхание стало ровным и он, наконец-то, по-настоящему заснул.

Всё-таки болезнь – это болезнь и тут ничего не сделаешь. Почен проснулся только к обеду. Неприятная слабость заставляла его ходить покачиваясь. Но был ещё голод. Именно поэтому Почен решил выйти на охоту. Ему, к сожалению, не везло – вот уже час он ходил, и не увидел даже маленькой Раттаты.

Почен решил спуститься пониже, к подножию гор. Именно там его поджидала удача. Ничего не подозревающий Сентрет резвился на лугу и не заметил, как с вечно покрытых снегом гор к нему спустился Почен. Вскоре красивые жёлтые цветы на лугу стали ярко-алыми. Бедный Сентрет закончил жизнь в зубах Почена. А Почен почувствовал себя лучше. Ещё бы! Он не ел уже почти два дня.

Но вот едва он успел подняться на свои горы, как его здесь ждал неприятный сюрприз. Он почуял запах других Почен. Двух чужих Почен на его территории. Им явно не поздоровится. Почен пошёл по их следу и вскоре нашёл их. Это были Почен и Почена. Он спрятался за выступом скалы и прислушался.

– Ну зачем мы так понадобились этой тренерше? Она нас вот уже три дня преследует. Похоже, она сумасшедшая.

– Мью! Я не знаю, что будет, если она нас поймает. Потом она наверняка нас разделит. А я этого не хочу.

Почена глубоко вздохнула, а Почен лизнул её в нос.

– Ничего. Вот перейдём эти горы – она нас не достанет.

Почену эта парочка показалась интересной и он, как тень, следовал за ней. Вскоре эти незваные гости подошли почти к самой вершине. Почен здесь не часто бывал, потому что здесь изредка появлялся Амбреон, брошенный тренером, и ещё здесь часто случались лавины. Почен подумал, что наверняка Амбреон здесь покажется и сегодня. Это было какое-то 12 чувство. И его мысли оправдались. Перед этой парочкой возник, словно тень, Амбреон.

А что сделал этот наглый гость – Почен! Он выпрыгнул вперёд, защищая собой Почену, и начал рычать! А Почен прекрасно знал, что Амбреон никого не тронет, если не начать первым. (Ну, разве что иногда он начинал первым.. Но это – уже другая история).

Амбреон тоже ощетинился и исчез. Он появился сзади Почена и укусил его со всей силы. А потом ещё и ещё. Почен взвыл благим матом и как-то странно обмяк. Вой отразился и теперь летал по горам, заполняя всё пространство собой. С вершины горы свалился снег и с бешеной скоростью, на какую не способен даже Арканайн, покатился вниз. Амбреон, кажется, и не видел этого. На него накинулась Почена и начала кусать.

Почен уже не видел продолжения битвы, он нёсся вниз наискосок с бешеной скоростью. Он знал, что и Амбреон, и эта парочка погибли. А он оторвался от лавины. И, подгоняемый страхом, бежал домой. "Ну и дура же эта Почена. Она могла выжить. А так умерли все. Мне больше всего жалко Амбреона. Он здесь был ни причём", – думал Почен, уже сидя под своей ёлкой и стараясь восстановить дыхание. Когда он пришёл в себя, то понял, что ему относительно нечего делать. Он решил прогуляться и в глубине души просил Мью о том, чтобы ему по пути не попались ни Гроулайты, ни Почены.

Бредя неизвестно куда, он думал. Почему, почему погубила себя та Почена? Она могла спастись. У неё было даже больше шансов, чем у него. При этой мысли Почен передёрнулся. Больше шансов. Суровая правда. Он спасся. Она – нет. Да и тот Почен тоже идиот. Амбреон никогда не нападает первым. Почти…

Вдруг Почен припомнил слово, старое, древнее слово, кажется, любовь… Или как-то так. Неужели из-за любви они погибли? Погибли все? Эти горы стали для них вечной могилой только из-за слепой любви? Нет! Почен знал любовь. Он любил – любил скорость, холод и снег. Но он отнюдь не бросился бы за снежинкой в пропасть. И не убил себя ради скорости. А холод он вообще любил умеренный. А они – все дураки, и эти Почены, и Амбреон.

Почен легко судил других. Впрочем, также, как и себя.

Наконец, Почен понял, что вечереет, и охотиться не имеет смысла. Сентрет с утра – вполне достаточно.

– Все витамины и минералы в избытке! – Сказал Почен голосом Покедекса, на сколько это позволяли голосовые связки Почена.

Он пару раз видел это устройство – тупая болванка, дающая загробным голосом дурацкие советы. И ещё думает, что знает, чем кормить покемонов. Люди действительно необъяснимо тупы. Нет, чтоб методом тыка попробовать, что любит покемон, а что нет?

Почен подумал, что больше думать ему неохота. И он поскакал вперёд, к своей тёмной ели, по пути рассматривая снежные завихрения, которые он поднимал. Вот промелькнуло озеро с кристалльно-чистой, как будто нарисованной сумасшедшим гениальным художником, водой. А вот уже и ель, освещённая багряным солнцем заката. Почен поднырнул под устало опустившиеся лапы ёлки, и как-то по-щенячьи свернулся в клубок.

Скоро, совсем скоро снег в долине растает, и туда придет настоящая весна. А в горах снег не тает никогда. Но об этом думал уже не Почен, а Луна, вовсю светившая на небе.

Почен проснулся от пения птиц. Каких ещё птиц! В горах не бывает птиц, за исключением Скармори. Но они не поют. Почен, абсолютно озадаченный, высунул голову из-под ёлки. Совсем рядом сидел незнакомый тренер, а рядом резвился Пиджи. Внимательно присмотревшись, и не найдя у тренера больше покеболов, Почен лениво выбрался из своего убежища.

– Бог мой! Почен!

В кармане парня заработал Покедекс, и он начал внимательно слушать информацию о Почене.

Почен немного удивлённо смотрел на парня. Он, видно, совсем новичок, раз так внимательно слушает эту железку. Практически все тренеры, которых видел он, не обращали внимание на эту дребезжащую железку, а кидали покеболы, как пустые, так и полные.

Парень, вдоволь наслушавшись всякой ерунды, бодрым пионерским голосом скомандовал:

– Смерч, Песчаная Атака!

Пиджи, если бы у него были руки, наверное покрутил бы пальцем у виска. Какая к Хондуму Песчаная Атака! Где он видит песок ВООБЩЕ?

Поэтому Пиджи взлетел, а потом камнем начал падать вниз, на Почена. Мальчонка явно не ожидал такой проворности от своего покемона, поэтому стоял как чурбан с открытым ртом. Почен же, как явно более опытный, так называемый "Стреляный Пиджи" (^_^), ждал. Когда Пиджи оставалось не более трех секунд до столкновения, Почен красиво подпрыгнул по дуге, и как-то странно перевернувшись "упал" всеми четырьмя лапами на снег. Мало того, что он увернулся от атаки Пиджи, так теперь он ещё держал его за горло своими острыми, как бритва, зубами.

– Нет! Оставь Смерча, ты, ты… Оставь его!

Почен, прищуриваясь от вставшего уже достаточно высоко Солнца, не слушал мальчика. Он слушал Пиджи.

– Отпусти… Ты разве не видишь, что если убьёшь меня, то он погибнет без покемона? Зачем я тебе?

– Как завтрак!

– Ты погубишь две жизни, человеческую и мою! Отпусти! Разве этого мало!?

Почен подумал, что этот Пиджи хоть и неопытный, но вполне мудрый.

– Я каждый день убиваю. Это – моя работа. И мне не жалко ни тебя, ни твоего тренера.

С этими словами зубы Почена окончательно сомкнулись, и Пиджи, трепыхнувшись пару раз, застыл навсегда.

– Что ты наделал!

Мальчишка, казалось, был готов кинуться с кулаками на Почена, но, похоже, боялся. Он резко развернулся, и побежал прочь, в долину. Серебристая нить слёз тянулась за ним.

Ну а Почен начал раздирать неожиданный завтрак, будто ничего и не было. Он был хищником, а у хищников всегда должны быть жертвы. Пусть и невинные.

Вскоре от Пиджи остались только кости и перья. Почен, бросив прощальный взгляд на бывший завтрак, побрёл к ручью. Бегать было совершенно не охота, и день начинался как-то неудачно. Надо же было так его будить! В общем, он добрёл к источнику, когда солнце уже палило вовсю, сообщая о том, что скоро в долине начнётся праздник весны. Дня через два – три.

Почен уныло добрёл к ручью, попил, и от нечего делать пошёл выше в горы. Через несколько часов блуждания по снегу-льду он вышел к пещере. К самой ненавистной для него пещере на свете. Сюда пошёл его друг... А Почен его ждал... Ждал долго… Почен заглянул в широкий вход. Темнота резала глаза не хуже света, правда он уже через пару секунд Почен привык к темноте. В глубине пещеры, ближе к её повороту и резкому уходу вглубь горы что-то призывно поблёскивало. Почен, взвесив все за и против, решительно вступил во мрак пещеры. Тут же пред ним предстало с десяток ответвлений. Почен ходил по этой пещере, ходил не раз, и прекрасно знал её правило – идти только по самому большому, серому коридору. Хондуру всегда хотелось большего… Почен отогнал неприятные мысли и с удивлением обнаружил, что поблёскивала малюсенькая железная табличка, укреплённая на ошейнике. На очень маленьком ошейнике. Почен, немного заинтригованный, пошёл дальше. Вдруг, неподалёку, раздалось мяуканье. Почен сразу определил, что это была Скитти. Коридор сделал ещё один поворот и Почен увидел ободранную Скитти, которую придавил Геодуд. Почен встал в боевую стойку, сразу поняв, что эту битву силой ему не выиграть… Геодуд обернулся, и, увидев ещё одного названного гостя, решил заняться им. Он подлетел, и уже готов был избить Почена своими сильными ручищами, как понял, что его противника уже давно нет на том месте, где он стоял секунды две назад. Геодуд немного растерялся, но тут же заметил противника у другой стены. Он с яростью полетел в ту сторону. Он не понял подвоха, и потому со всей силы врезался в стену туннеля. Пока он приходил в себя, Почен решил быстро ретироваться. Скитти сообразила это быстрее, и, несмотря на серьёзные повреждения, легко вспрыгнула Почену на спину. Времени скидывать её не было, потому Почен стрелой вылетел из пещеры. Когда он был уже на солнце, он грубо стряхнул с себя наглую Скитти. Неожиданно Скитти сказала:

– Спасибо.

Почен, не ожидая такой наглости, даже чуть-чуть опешил.

– Я бы на твоём месте убежал отсюда, пока ты не превратилась в мой обед.

Скитти с какой-то странной уверенностью маньяка или ребёнка произнесла:

– Ты не можешь меня съесть. Меня все любят.

Почен, уже мысленно всё решивший для себя, решил поучить для начала свой поздний обед.

– Да? А тот Геодуд, что, тебя сильно уважал? Любил?

Скитти немного замешкалась, а Почен встал в боевую стойку, уже третий раз за день, и показал Скитти свои белые зубы. Похоже, это был веский аргумент, потому что кошка побежала, поднимая снежную пыль. Почен, рыкнув, погнался следом. Скитти, надо отметить, держалась молодцом, хорошо обходя препятствия, в виде огромных сугробов, веток деревьев и камней. Похоже, её бросил тренер, и потому она очутилась здесь. Она не знала этих гор, и потому вовремя не свернула, и как Почен, несколькими днями раньше, полетела вниз. Почен же, остановившись у самого края, смотрел на неё. Вот и она упала в воду. Минута… Другая… Нет, эти горы стали серой могилой для Скитти. Почен развернулся и побрёл прочь, думая о глупой Скитти. Может, люди её и обожают, но вот в дикой природе хищникам всё равно, какой обед – хоть кавайный, хоть нет.

Уже вечерело. Почен доплёлся до своей ели, ещё раз вспомнил своего друга, и заснул.

Почену пришлось опять встать рано. Он было уже завалился спать опять, но вспомнил о своём обещании самому себе. Сегодня он пойдёт в долину!

Почен встал, потянулся, выскользнул из-под ели и понял, что у него сегодня прекрасное настроение. Всё было каким-то приветливым, ласково улыбалось ещё не совсем взошедшее солнце, снег приятно покалывал лапы и даже в поддержку общему настроению он практически не гонялся за завтраком в виде Раттаты. Как бы продолжая кайму настроения, Почен даже свалился в озеро, когда пил. Выбрался, он, правда, практически сразу и отряхнулся, поднимая фонтан кристально-синих брызг.

"Жаль, что сегодня не праздник весны" – подумал Почен, уже почти спустившись в цветущую долину.

Долина начинала цвести. О, это было прекрасно! Нос Почена уловил столько хорошо знакомых, но и в тоже время новых запахов, что он, опьяненный этими запахами, стоял на месте пару минут, здороваясь с каждым их них. Долина уже покрывалась цветами – жёлто-красно-голубое море плохо скрывало Почена, но он и не прятался. Гладкие стебли травы приятно щекотали его лапы, хвост развивался на ветру… Да! Ради этого стоило жить…

Почен брёл по долине, как-то незаметно для самого себя приближаясь всё ближе и ближе к посёлку. На открытом поле всё чаще попадались кусты, некоторые были даже с прошлогодней листвой. И вот, когда он проходил мимо зарослей такого кустарника, он увидел Хондума. Нет, не простого Хондума…

Мью, как он был похож на его друга! Мью и ещё раз Мью! Ветер носился в долине, дуя со всех сторон одновременно, и Почен уловил слабый запах Хондума. Это был он! Он! Почен кинулся на негнущихся лапах навстречу тому, кого считал навеки утраченным. Только когда он выпрыгнул, он увидел тренершу рядом со своим другом. На её плече сидел Маркроу.

– Хонд, беги! Бежим! Мью! Ты жив!

Хондум лишь покачал головой.

– Что с тобой? Что случилось?

Хондум посмотрел на Почена. Мысль второго, загнанная в угол неразрешимой задачей, вырвалась из тёмных закоулков сознания и донесла лишь одно – теперь Хондум был хуже, чем мёртв.

– Хондамиус, Пламя! Мне жаль портить шкуру такого замечательного Почена. Правда, он будет отлично смотреться в моей команде?

Почен надеялся, ждал… Хондум вильнул хвостом и выдохнул… Это было не пламя. Это был Огненный Залп. Огненный хоровод. Огненная смерть. Почен упал под напором огня. Это было… обидно. Нет, не больно, обидно.

– У тебя есть выбор, – прорычал Хондум, – либо она тебя поймает, и мы снова будем вместе, либо тебе не жить!

– Я так просто не сдамся!

Почен набросился, из последних сил набросился на Хондума. Это было неожиданно, очень неожиданно… И это было яростно. Никогда ещё Почен не атаковал кого-либо с такой яростью. Предательство жгло его сильнее кровавой раны на боку. Тренерша что-то кричала, но ни Почен, ни Хондум не слышали её. Почен не принял предложения. Теперь они бились насмерть!

– Ты… Умрёшь! Предатель!

Почен бил Хондума лапами, кусал его, пытаясь сломать кости… Хондум поминутно выпускал пламя, но Почену было всё равно. В какую-то секунду он заметил, что девчонки рядом не было. Сбежала. Испугалась… Этого секундного отвлечения оказалось достаточно, чтобы Хондум сбросил с себя Почена и придавил его лапами.

– Ну? Какое-нибудь последнее желание? Приглядеть за твоей ёлью? Похоронить тебя там?

Почен увидел в ту секунду её, свою ель. В ту же секунду он ценой неимоверных усилий вырвался, подпрыгнул и вцепился Хондуму в глотку. Поляна стала тёмно-красной. По Хондуму пробежала предсмертная судорога, и он застыл, весть в царапинах и укусах, с разорванной шеей. Почен только и смог, что поднятья и добрести до кустов. У него не было сил. И не было смысла жить дальше. Он упал на колючие листы в зарослях кустов.

Почен понял, что он не умер. Понял хотя бы потому, что смотрел на небо. Небо было чистым и свежим. Он повернул голову, и увидел, что Хондума нет. И слава богу. Но… Почен чувствовал что-то странное, очень странное в себе… Что-то было не так. Он поднялся на лапы и побрёл в горы. Праздник Весны уже прошёл, он догадался об этом по тому, что цветы в долине были почти вытоптаны. Бок неимоверно болел, как, впрочем, и всё остальное.

Почен добрёл до горного озера, когда солнце стояло высоко в зените. Он хотел пить. По привычке он подошёл к озеру, заглянул в воду… и отшатнулся. На него из воды смотрел Майтен. Молодой, красивый, но очень потрёпанный Майтен. Этого… Этого просто не могло быть. Теперь он понял, что было не так. Длинный, сильные лапы, увеличившаяся масса тела, хвост… Только теперь он почувствовал эволюцию, только теперь понял, как он беспомощен в своём новом теле.

– Грррр…

Рычание было глухим, и его голос стал ниже. Но как он смог эволюционировать? Когда он уже собрался умирать? Из-за этого убийства? Майтену стало противно. Из-за Хондума он эволюционировал…

Но голод – не тётка, и он пошёл искать свою жертву. Раттата, которая попалась у него на пути, была слаба, но Майтен всё равно долго за ней гонялся. Координация движений после эволюции была ещё далека до совершенства. Когда он, наконец, поймал свой ужин, он просто упал без сил. И… оказалось, что для Почена Раттата была вполне достаточна, а вот для Майтена… Нет, ему не хватило маленькой Раттаты. Но смысла охотиться дальше не было. Рана на боку открылась, и Майтен, оставляя за собой на снегу капли крови, побрёл к ели. Тут его ждала другая проблема – Майтен еле уместился под ней.

Кое-как Майтен свернулся под елью, и тихо уснул. Похоже, теперь ему придется охотиться за Мэрипами. Теми, что летом уходят в горы, а зимой живут на равнинах. Хотя… Их вроде бы охраняют люди.

Майтен проснулся от капли воды, попавшей ему на нос. Придется вскоре перебираться на "летнюю" дачу, небольшую пещерку ещё выше. Майтен не терпел жары.

Прямо с утра Майтен решил опробовать свою эволюцию на прочность – поймать Мэрип. Чувствовал он себя значительно лучше, хотя и оставался очень слабым. Майтен спускался с горы почти бегом, пытаясь понять, как теперь ему нужно передвигаться. У самого подножия горы он заметил следы Мэрип. След был только один. Очевидно, эта особь отделилась от стада, и, может, даже более слаба, чем Майтен. В любом случае, это была удача.

Майтен действительно вскоре выследил несчастную Мэрип.

– А… А… Майтен!

Электричество было похоже на холодную воду, на снег, пощипывающий подушечки на лапах. Но это было больно, всё равно больно!

Майтен прыгнул, повалил на землю свою добычу и легко прикончил её.

– А…А…А… Мэрип! Будь я на твоём месте, я бы давно бежал, а не читал лекцию по покеболам.

В первые секунды Майтен не узнал свой голос, но потом пришёл в полный восторг от своего баса. Голос был глубоким, чуть хриплым после бега… Не его голос. То есть его, но не ЕГО. И тут Майтен впервые испугался – не смерти, к которой он так близко прикоснулся, не убийств, что он совершил… Испугался, глупо подумать, себя. Он не знал, тот ли он Почен. Не знал причину своей эволюции. Всё померкло перед ним, и он стоял в оцепенении, пока не вспомнил про свою жертву. Мэрип. Он долго не ел, может, это всё было плодом его уставшей фантазии…

Майтен тихо брёл вверх, к ручью. Мысли, размышления давили на него огромным Тиранитаром. Он даже как-то не заметил того, что пьёт. Что нарушает спокойную плоскость, внося в неё первозданный хаос. Пить как-то сразу расхотелось. Он не чувствовал воды. Не чувствовал снега. Он вынырнул из своих раздумий и огляделся вокруг – так обречённый на смерть утопающий молит взглядом соломинку подарить ему жизнь.

Майтен внезапно со всей силы стукнул по земле лапой. Белый, пушистый снег даже не подлетел. Даже не примялся. Майтен, судорожно вздохнув, бросился в горы. Он петлял, он как стрела пролетел мимо своей ёлки, даже не заметив её. Снег не поднимался. Ветки не хлестали по морде. Ветер не поднимал шум. Раттаты, заворожённые, стояли и глядели на то… На Майтена. Он их даже не заметил. Убить, убить себя! Решить все проблемы сразу! Уйти от жизни! А всё началось ведь с первого дня этой недели… Или нет?

Боже! Майтен был загнан в угол условностью жизни, её нереальностью, и путался, тыкаясь носом, как слепой в тупики, на открытой местности. Это было странно, странно, очень странно. Недели, годы его жизни (его ли?) проносились калейдоскопом перед ним, и к ним примешивались странные, непонятные картины. Убежать! Нет смерти! Только убежать отсюда!

Майтен в изнеможении свалился на снег. Снег не поднялся радужными фонтанчиками…

Он поднимался в горы, зная, что уже никогда не спустится с них. Никогда – это единственное, что внушало ему… Надежду?

Неподалёку, в высоте, над горами, окрашенными в цвет мести – алый цвет, висел Зиррачи. Он жалел то, то…. Что считало себя Майтеном. Он давал ему шанс, показывал реальность, но он… ему уже всё равно…

А неподалёку от места битвы, недавней, но уже успевшей потерять чёткость в памяти, девушка с Маркроу на плече пинала труп Почена, искусно спрятанный заботливыми колючими кустами.

Белая Амбреонка        8.12.03