Так уж случилось, что я стал привратником усадьбы. Почему? Может быть потому, что я наиболее злой и циничный из всех игроков? Не знаю. Может быть потому, что я верю, что с тьмой можно бороться только тёмными же методами? Я не уверен в этом. Может быть потому, что я видел обломки одного виртуального мира, который стал общедоступным:
        Когда я очнулся от анабиоза, работа над новым миром была уже завершена. Капсула раскололась, и я был буквально сбит с ног яркостью красок окружающего мира. Я стоял среди дубовой рощи, мимо меня, покачивая луковицей на спине, деловито прошелся Бульбазавр, пели птицы. Вряд ли я мог бы сказать, кто это был, я никогда не ставил своей целью глубоко изучить покемонов, для меня это было просто аниме, которого так мало было в телеэфире, не самое плохое, но и не самое хорошее:
        Почему я нахожусь сейчас в этом мире? Может быть потому, что когда меня окончательно разочаровал бывший "дивный" мир, в который каждый из неофитов приносил на сапогах частичку грязи и зла из внешнего мира, я решил построить свой? А потом понял, что в одиночку его не построишь. И встретил людей, которые захотели играть со мной в сказку.
        Добрый админ Геодуд, поддержавший меня в самом начале, когда приходило по ползаявки в месяц, Эвилкэт, которая выше меня на голову как игрок, оживившая внутренний мир "Усадьбы". Наконец Сиоринекс, который взялся воплотить мои дикие идеи просто из любви к искусству:
        Дул слабый ветерок, дубовая роща скоро закончилась, уступив место бескрайнему ромашковому полю, на котором собралось уже множество людей. Их могло бы быть ещё больше, если бы не я - обычно эта мысль вызывала у меня злорадство или чувство выполненного долга. Сейчас мне было грустно. Кто-то не сможет насладиться этим миром только потому, что я посчитал его недостойным. Раздались далёкие раскаты грома, но небо было чистым. Гром приближался. Внезапно в небе сверкнули огненные языки, и на другой конец поля сел-рухнул помятый космолёт. Люди пошли к нему.
        Это был транспорт переселенцев, который должны были снять с полётов ещё пять лет назад. Но кому-то в министерстве дали на лапу, и старая железка продолжала бороздить космос. До первого метеоритного потока. Переселенцы остались жить здесь.
        На следующий день Абра пристегнул к поясу старый меч, (он не считал себя вправе использовать покемонов как оружие) и углубился в дубовый лес. К вечеру он, наконец, достиг своей цели.
        Вам никогда не приходилось жалеть, в какой-нибудь ключевой момент своей жизни, что нельзя "сохраниться"? Или отмотать время немного назад, чтобы исправить ошибку? Я неоднократно жалел об этом, поэтому все деньги, которые у меня были, я потратил на миниатюрную машину времени. Это был опытный армейский образец, работавший в пределах ста лет, и путь, которым я достал его, был не самым законным. Тем не менее, я настоял на том, чтобы взять его в путешествие и надёжно спрятал в лесу под одним из холмов, возведя сверху подобие Стоунхеджа. Установив дату на сто лет вперёд, я лёг на землю и включил::

        А-а-а-а-а-а!!!
        Материя не может путешествовать во времени, поэтому конвертор машины времени переводит её в энергию, что характеризуется страшной болью для путешественника. Некоторое время я просто лежал и приходил в себя, наконец, я смог приподнять голову и осмотреться. Я опять лежал среди камней Стоунхеджа, но подо мной был песок. Оглядевшись, я увидел пустыню, с торчащими кое-где скелетами деревьев и две ощетинившиеся железом армии. Пошатываясь, я побрёл в сторону ближайшей, окопавшейся на склоне одной из дюн. Два больших танка, задравшие к небу короткие толстые стволы, три поменьше, округлые и плоские как клопы, рота закованных в железо пулемётчиков в траншее. На вершине дюны располагался командный блиндаж, я направился туда и уже через двадцать минут спускался с холма в доспехах с несколькими яркими метками - очевидно офицерских. Подойдя к одному из солдат, я потребовал рапорт, молясь про себя, чтобы язык за это время не слишком изменился.
        Ко мне повернулся солдат с пустыми, ничего не выражающими глазами.
- Докладываю, мы - пулемётчики, направлены в составе роты для сдерживания сил коммунистов, направленных на захват нашей железной шахты.
        Только сейчас я заметил, белые звёзды на наплечниках солдата. Над головой просвистел снаряд и взорвался метрах в ста от нас. Мой недавний собеседник упал, схватившись за живот, на меня брызнула кровь. Я залёг на дно траншеи, выставив для обозрения висящий на поясе доспехов перископ. Коммунисты начали наступление: впереди, под красными знамёнами скакала конница на Рапидэшах, всадники в стальных доспехах размахивали длинными зазубренными палашами, за ними, выставив длинные пики, бежала пехота. По флангам мчались, выставив из колёс заточенные лезвия, багги со скорострельными пушками. Со склонов холма ответили пулемётным огнём, Рапидэши вспыхивали и падали, подминая под себя всадников, которым, похоже, пулемётный огонь причинял гораздо меньше вреда. Один из них добрался до траншеи, снёс тяжёлым палашом голову ближайшему солдату, на второго дыхнул Рапидэш, и он некоторое время, пока плавились доспехи, с воплями носился живым факелом по полю. Всадника разорвало гранатой, брошенной одним из пехотинцев. Вместе с двумя пулемётчиками. Один из снарядов попал в багги, и аккумулятор, дававший энергию её двигателю, упал к моим ногам. Свинцовый куб с клеммами от взрыва раскололся, и сквозь щель ясно просматривалась жёлтая спинка с коричневыми полосками:

        Атака была отбита:
        Абра провёл два месяца в этом мире. Он видел подземные города, где жили и умирали бедные, роскошные виллы, располагавшиеся на чудом уцелевших участках флоры, где бесились с жиру богатые. Видел коммунистов и националистов, монархистов и демократов, анархистов и фундаменталистов, но между ними не было принципиальных различий - это были лишь прикрытия для борьбы за власть. Видел Понит, которых использовали для работы механизмов в шахтах, в кромешной тьме, пока они не слепли. Видел Волторбов и Пикачу которых заливали в свинец для получения разрывных снарядов и аккумуляторов. Видел бои Манки и Хитмончанов, которым (так, для зрелищности) надевали на лапы кастеты с лезвиями. Видел Мачопов, используемых на строительных работах, на которых нагружали втрое больше их грузоподъёмности. Видел дома терпимости для покефилов. Видел, наконец, как казнили во имя идей гуманизма тех, кто боролся за освобождение покемонов.
        Через два месяца я вернулся в Стоунхедж. На плече у меня висел пулемёт, подобранный ещё во время первого сражения. Оказалось, что в этом мире он исключительно полезен. Я лёг на землю и включил:

        А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!!!!!!!!!!
        Возвращаться ещё больнее, чем уходить. Я вернулся через минуту, после того как ушёл:
        Через некоторое время я смог приподняться. Я снова лежал на лужайке в дремучем лесу. В лесу, где живут сказки. Дул тёплый ветерок. Я поднялся, опираясь на пулемёт, и двинулся в обратный путь.
        Ночью Абра пришёл к кораблю переселенцев. Он сумел открыть входной люк, и заклинить его изнутри. До утра из недр корабля раздавались выстрелы, вопли раненых и стоны умирающих. А утром, когда у корабля собралось всё население покемира, шлюз открылся. Из него вышел Абра. Его одежда была пропитана кровью (и не только чужой) Лицо и тело покрывали раны и ожоги от энергетического оружия. Он снял с плеча пулемёт, сломал ствол об колено (в обычной ситуации он никогда бы не смог этого), отшвырнул обломки и тихо сказал:
- А теперь, делайте со мной что хотите:

Abra        24.08.02