Столовую лагеря можно было описать восемнадцатью разными словами. К сожалению, ни одно из них не имело печатных эквивалентов.

Под потолком вились стаи мух (откуда они там взялись – было неясно, но это точно были не покемоны, а противные насекомые). В тарелках что-то плавало. Угрюмого вида повариха в грязно-сером колпаке огромным половником черпала нечто из большого чана и разливала по этим самым тарелкам, а потом тем же половником плюхала в тарелки поменьше что-то, что в принципе из жалости можно было назвать картофельным пюре. Но несчастные оголодавшие и уставшие дети были готовы съесть все, что им дадут – по крайней мере, попытаться. Покемоны не отставали от них. Тотодайл Башоу сразу же выплюнул штанину хозяина и прыгнул к мисочке с чем-то странным. Чикорита Бузона последовала его примеру, и рокетам ничего другого не оставалось, как сесть на те места, которые выбрали их покемоны.

Поковыряв большой поцарапанной и погнутой ложкой суп, Бузон поморщился и принялся исследовать пюре. Беглый осмотр поведал, что картошку для пюре чистил либо больной трясучкой, либо слепой, потерявший хондора-поводыря. Выкинув особо крупные фрагменты шелухи, он рискнул попробовать пюре на вкус. Жизнь у рокета была такая, что приучила его к трудностям. За время работы в "Команде Р" Бузону случалось браться за самые безнадежные дела, и заставить его отступить было нелегко. Но сейчас он вынужден был сдаться.

Их сосед по домику, парень, назвавшийся Лаки, покосился на страдальческое выражение лица Бузона, застывшего с ложкой пюре во рту, и шепнул ему:

– У меня в рюкзаке есть пачка печенья...

Бузон сделал могучее глотательное движение и закивал, ища глазами компот.

Башоу был настроен не менее решительно. Его порцию, очевидно, положили из другой кастрюли – на фоне почти жидкого пюре у остальных ему достался твердокаменный кусок, расковырять который было не так-то просто. Но он все же попытался. По непонятным причинам из столовых приборов наличествовали только погнутые ложки, поэтому пилить пюре было крайне неудобно. Однако Башоу не собирался сдаваться. Вогнав с размаха ложку в краешек пюре, он попробовал использовать ее как рычаг, чтобы оторвать пищу от тарелки. Раздался сначала треск, потом хищный "чавк", и сразу произошли три вещи.

Ложка окончательно согнулась и сломалась пополам. Хлипкий стол от нечеловеческих усилий разозленного Башоу, вдобавок рассчитанный на капризы детей, но никак не рокетов класса А+, затрещал и тоже развалился на две половинки. Тошнотворно вязкое пюре отправилось в свободный полет, который закончило на затылке ни в чем не повинного вожатого младшей группы.

Возможно, Башоу еще смог бы оправдаться, получить железное алиби и хорошего адвоката, но как раз в тот момент, когда старшая вожатая Анни отыскала глазами виновника бардака, он увидел, куда приземлилось пюре. Вся столовая уже сидела пунцовая от сдерживаемого смеха, и на лице Башоу появилось некоторое подобие гордой ухмылки. Анни этого хватило, чтобы признать его виновным.

Чеканя шаг, словно солдат на плацу, она подошла к Башоу и схватила его за шиворот:

– Я ведь предупреждала – с вами буду разбираться не я!

Рокет хотел было разъяснить девушке, почему именно ей не стоит хватать именно его, чем такие поступки вообще чреваты и так далее, но Бузон вовремя пнул его под столом, напоминая о задании. Башоу вздохнул и решил покориться судьбе.

Физруком оказался здоровенный мужик с шестидневной щетиной и драной майкой с надписью "Друзья Покемонов". Он не очень-то был похож на доброго учителя золотой молодежи – скорей на сбежавшего каторжника. А спортзал напоминал то ли помойку, то ли склад, то ли музей.

– Ну, я оставлю вас, побеседуйте тут, – проворковала Анни и скрылась за дверью.

Башоу с невозмутимым видом подождал, пока физрук не приблизится к нему вплотную.

– Мой дорогой друг, – начал физрук с непередаваемой садистской интонацией, – надеюсь, что не оскорблю ваших аристократических чувств, если скажу, что вы выглядите как настоящее... Ах да, совсем забыл, что в молодежных лагерях запрещено говорить детям, как они выглядят, чтобы не оскорблять их слух. Так что я совершенно не понимаю... – физрук напряг голосовые связки. – Какого генгара ты все еще стоишь здесь как памятник на площади Глигара и не приступаешь к работе!

Башоу пожал плечами:

– Вероятно, потому что вы еще не рассказали мне, в чем состоит моя работа.

Физрук почесал щеку:

– Ага. Умничаем. Проявляем непокорную волю. Позволь заметить, малыш, что я и не таких лоботрясов как ты превращал в дисциплинированных детей. Упал на пол и двадцать раз!

– Двадцать раз чего? – позволил себе вспомнить старую шутку рокет.

– Пятьдесят! Не наглей! – побагровел физрук.

Башоу, мысленно посетовав на законы мироздания за нелюбовь к рокетам вообще и Башоу в частности, поругав начальство, Бузона, лагерь, вожатых, физрука и проклятых Дженни, со вздохом опустился на пыльный пол и начал отжиматься.

Если говорить языком хороших романов – к вечеру Бузон и Лаки были не разлей вода. Мальчишка по-братски поделился с голодным рокетом печеньем, рассказал печальную историю "Как я попал в этот лагерь", научил правильно держать чикориту (малышка искренне возмущалась, когда Бузон поднимал ее с пола за листик) и снабдил сведениями о "лучших людях лагеря". Бузон в свою очередь нарыл из личных запасов пачку фисташек, объяснил, чем отличается автомат Калашникова от автомата с газированной водой, показал Лаки, как лучше всего заставить непокорного пучьена признать авторитет хозяина и вдобавок укрепил все матрасы на кроватях. Потом с пляжа вернулись девочки – Мими, Аннабелль и Шерри – которые выгнали Лаки и Бузона и немного почистили домик, из-за чего оба перестали смотреть на них как на обузу. Вечером же в лучших лагерных традициях все собрались в устроенном на полу шалашике из одеял с фонариками рассказывать страшные истории. Бузон в шалаш поместился с некоторым трудом, существенно потеснив остальных, однако по лицу его было видно, что он полностью контролирует ситуацию, а именно – так увлекся ролью глупого тинэйджера, что забыл обо всем на свете.

– ...А потом вдруг заговорило старое сломанное радио: "Черный грэнбул в твоем городе. Он ищет твою улицу", – тихим шепотом рассказывал Лаки. Шерри, младшая, спряталась за спину Мими. Бузон слушал крайне внимательно, изредка с опаской поглядывая по сторонам, словно ожидая увидеть черного грэнбула прямо в комнате. – А девочка не поверила и сидит на месте. А радио говорит: "Черный грэнбул нашел твою улицу. Он ищет твой дом". Девочка снова не поверила и продолжает играть. Радио говорит: "Черный грэнбул нашел твой дом. Он ищет твой этаж!" Девочка подумала, что кто-то шутит, и решила посмотреть. А радио говорит: "Черный грэнбул нашел твой этаж. Он стучится в твою дверь!"

В дверь домика громко постучали.

Простой, казалось бы, звук навел на детишек панику. Все повскакивали на ноги, одеяла рухнули. Все фонарики оказались бесполезны, и в полной темноте четыре подростка и рокет пытались выбраться из-под одеял. Остановил их только повторный стук и раздраженный голос:

– Ну, вы майтьены позорные, открывайте живо! Заперлись как от чумы!

Первой выбралась ловкая Мими. Подойдя к двери, она с опаской спросила:

– Кто там?

– Любите природу, мать вашу! – послышалось снаружи. – Открывай, пока я дверь не разнес!

– Это мой товарищ, – опомнился Бузон. – От физрука вернулся.

Все облегченно вздохнули. Мими щелкнула выключателем и отперла дверь. В домик ввалился Башоу, которого узнать можно было разве что по торчащим в разные стороны "ушкам", которые сейчас тоскливо поникли.

– Ого, – удивилась Аннабелль. – Ты чего такой?..

Башоу вместо ответа прошел пару шагов и без единого звука рухнул на одеяла, все еще валяющиеся на полу.

– Ребята, – вкрадчиво попросил Бузон, – выйдите на улицу подышать воздухом, мне надо друга в чувство привести.

Лаки кивнул и замахал руками на девчонок:

– А ну пошли! Кыш, кыш! Нету тут никаких черных грэнбулов! Девочка уже испугалась, а радио сказало: "Мы передавали сказку для самых маленьких радиослушателей!" Ну, кыш же!

Когда возмущенные возгласы отдалились на порядочное расстояние, Бузон деликатно (прим. автора – в этом месте заметен садистский юмор? ^_^) потряс Башоу за плечо.

– Пошел к генгару, – отозвался рокет лицом в одеяла.

– Что-то ты бледненький сегодня, – заметил Бузон. – Чайку не хочешь?

– Вылей его... – Башоу помолчал, а потом сказал, куда именно вылить.

Бузон ухмыльнулся:

– Что же там этот физрук с тобой делал? Заставлял бегать двадцать кругов по залу? Или, может, отжиматься сто раз подряд? Бедный ты ребенок, какая непосильная нагрузка...

– Бегать сто пятьдесят кругов, – наконец снизошел до ответа Башоу, – отжиматься пятьсот раз, потом мыть полы в зале, потом перетаскивать штанги в противоположный конец зала и обратно, потом полоть сорняки вокруг здания спортзала и сажать фиалки, потом мыть окна, потом подметать дорожку к морю, все три километра, потом...

– И ты все это, конечно же, сделал, – полувопросительно сказал Бузон.

Башоу кивнул.

– Горжусь тобой – только настоящий рокет смог бы вынести такие гнусные издевательства и не отступить от легенды. Да, ты ведь у нас начинающий тренер, не знаешь, что такое пистолет и под каким соусом его подают в ресторанах... Честное слово, бегать и отжиматься еще куда ни шло, но вот полоть сорняки... Все равно потом вырастут!

– Вот и я ему так же сказал, – заметил Башоу, понемногу оживая. – А он заметил, что я слишком много думаю для ребенка своего возраста и отобрал перчатки. Так что чертополох я выдергивал голыми руками.

Бузон покивал. Некоторое время рокеты молчали, потом Башоу подал голос:

– Я еще куда ни шло. Но вот как подобное сносят дети?

Nattie         4.08.03