Кто такой Джон? Человек, который может выслушать, понять, простить. Он всерьез воспринял и мое желание стать медсестрой для покемонов и обругал учительницу, которая выгнала меня из той школы. Прошла уже неделя после моего дня рождения. Мы сидели вдвоем на небольшом мыске у моря. Прямо над нами непреступной стеной возвышался приют. Оттуда, снизу, казалось, что никто и никогда не разрушит его. Но только никто, а не ничто...
Больно... Я лежу на гальке. На холодной гальке. На крупной мокрой гальке. Хорошо, что не в холодильнике в морге. Голова болит. Я укрыта с головой какой-то грязной тряпку. Скинув тряпку, я встала. Я была под скалой, там, где до стихии был пляж. Вокруг горами лежали черные промокшие доски, перевернутые машины, игровые автоматы, холодильники, и еще... куча белых простыней. Точно таких же, как у меня. "Это люди", - пронеслось у меня в голове. - "Только мертвые".
- Джонни! - беспомощно прошептала я.
        Соленая слеза скатилась по моей щеке. Я поджала губы, но тут же плюнула. Губы слишком сильно пропитались морской солью.
        Я приподняла лежавшую у меня под ногами простыню:
- Ребекка! - вырвалось у меня при виде посиневшего тела.
        Я приподняла еще одну простыню, и еще одну, и еще, и еще... Мои друзья, подруги, учителя... и Джонни. Все. Абсолютно все. И только я жива. Они все любили меня. Они все погибли, а я жива. Проклятье? На мне лежит проклятье? Все, кто любит меня, умирают? Я вынула из кармана единственную имеющуюся у меня ценную вещь, четвертинку хрустального шара. Ее мне дала цыганка, когда я еще жила в Фуксии, тогда, когда я убежала из больницы к морю. Мне тогда было восемь. Неужели этот шар давал мне жизнь, а на других наводил смерть? А вдруг цыганка прокляла меня. Я же ничего не помню, мне ввели лекарство. Может, она мне предсказала что-то. Но что? Не помню... Если бы она мне предсказала эту стихию, я бы вспомнила... Спас ли меня этот шарик, спасло меня море, спас ли Джонни или я сама вылезла на берег? Зачем я спаслась? У меня нет никого! Даже Джонни. И тут мне особо ярко вспомнилась последняя фраза, сказанная Джонни: "Джесси, я тебя люблю!" Он меня любит, но мы никогда не будем вместе. Где-то на другом конце пляжа работали спасатели и загружали тела, покрытые простынями в машину.
- Бежать! - вырвалось из меня.
        Обязательно бежать отсюда. Люди в белой форме увозят теля в больницу. Но я не тело, я , к сожалению, живая, на мне проклятье, если меня кто-то полюбит, он умрет... Надо бежать! Надо, чтобы они не нашли меня, чтобы меня никто не нашел, чтобы обо мне забыли, чтобы никто больше не сказал, что любит меня. Надо запрещать всем говорить это. Если я не убегу, они засадят меня в клинику. Единственный шанс обрести жизнь - бежать, бежать от смерти, от них всех. Я проклята. Все, кто любит меня, умирают. Что же, тогда у меня не будет ни одного близкого человека, я буду сама по себе. Я и мой Иканс. Мы справимся. Кому я нужна?
        Если напишут в газете: "Джесси Мусаси пропала без вести", то что из этого? Кто будет меня искать? Никто. Кому я нужна? Мне. Где мои близкие? Под белыми простынями на пляже. Я одна, и мне надо к этому привыкать. Кого я люблю? Джонни... Он, наверное, ждет меня там, в Царстве Смерти. Стихия разлучила нас. Она знала, что Джонни не из этого мира, что ему здесь нет места?
        Что же. Не навсегда эта разлука. Я умру, и мы встретимся у Повелителя Воды. А в жизни... Я буду одна. Сначала фотомодель, а потом монашка. Если бы у меня родился сын, назвала бы его Джоном, но я решила, что сына у меня не будет, вообще, детей не будет.
        Я подхватила на пляже грязные босоножки Ребекки и побежала прочь. Голова жутко болела. Кажется, на лбу у меня запеклась кровь. Мое любимое зеленое шелковое платье было, вообще, странного цвета: местами серого от грязи, а местами коричневого от крови. Эх, зеркало бы сейчас. Режиссеры потеряли актера для фильма ужасов, наверное.
        Смеркалось. Это и помогло мне сбежать из оцепленной зоны стихии.
        Куда бежать? Что делать? Кому я нужна? Я хочу кушать! Может, лучше бы меня нашли врачи? Нет! Не хочу больше в лечебницу. Теперь я голодный, но зато нормальный человек. Я вытащила откуда-то из подворотни коробку и устроилась в ней на ночь, использовав Иканса в качестве спального мешка.
        Буря на море утихла, но не утихла буря в моей душе. Я устроилась в коробке, Иканс обвил меня своим холодным телом, закрыла глаза... и ко мне начали приходить гости: мама, папа, Джонни, все подружки из приюта... Мне стало страшно, и я выскочила из коробки в холодном поту, и упала лицом об асфальт, так как забыла, что меня обвивал Иканс. Прохожие, наверное, сочти меня за сумасшедшую. Я сидела на земле, словно в трансе, уставившись на стенку, где висело объявление:

        "7 октября 1994 года в 20-00 в Лавандере проводится конкурс 'Мисс Канто-94' Приглашаются все желающие. Ждем вас в клубе @Вапореон@".

        Текст объявления как-то сам вошел в меня, и я поняла, что это единственный способ выжить. Но какая из меня красавица? Изуродованная грязью и кровью, которой пора бы умыться, пока не началось заражение. До конкурса оставалось 12 часов. Ничего себе получилось: из гроба - на бал! Но я хотела победить, потому что иначе меня ждала бы болезненная голодная смерть. Я закрыла глаза на минуту, а когда их открыла, я была уже другим человеком: железной девушкой, умершей в море и воскресшей, для которой не существует слова "трагедия", у которой не может быть друзей, которой запрещено любить всем сердцем. Но надолго ли?

Мяут        24.09.02