Спарки Хартбрейк, такое было имя у этого упитанного мужчины. Он занимался тем, что... впрочем, обо всем по порядку. В том конкурсе я, конечно, не победила. Нет, не потому, что после стихии я была хуже и безобразнее всех. Все девушки были в одинаковых платьях из одной раздевалки, ключ от которой и дал мне Спарки, когда сказал, что ставит на меня.
        Просто там была очень интересная система: у каждой девушки был спонсор, который ставил на нее. Я, например, была девушкой, на которую поставил Спарки. Кто-то ставил на свою девушку больше, кто-то меньше, но никто не знал, сколько на кого поставлено, пока не объявили результаты. Ох уж это жюри, все они знают. Побеждала-то всегда та, на которую ставили больше. Но это я поняла, спонсоры это все знали, а зрители лишь частенько освистывали ту уродину, которую называли победительницей. Я все прекрасно видела, что настоящая мисс всегда занимала второе или третье место. У меня тоже часто были вторые места. И тогда в "Вапореоне", и позже в других городах Канто, по которым нас возил Спарки.
        Спарки всегда меня называл победительницей. У него было три девушки, на которых он ставил, и все занимали всегда почетные места, но не первое. Сколько он за нас платил жюри - не знаю, но у него хватало денег, чтобы снимать для каждой из нас каждую ночь обалденный одноместный номер в гостинице. Сам же Спарки уходил к жене и сыну, а утром продолжал свое участие в шоу бизнесе, покупал своим победительницам платья, а однажды он всем нам купил по квартире в центре Лавандера на Новый год. Но он никогда не заигрывал с нами, даже ручки не целовал, он относился к нам, как к его сотрудницам, которые зарабатывают ему деньги.
        Мне тогда было чуть больше четырнадцати, но Спарки считал меня совершеннолетней и сделал мне тогда паспорт, как у всех кантийцев: синенький с большим покеболом на корочке. Я ему сказала, что мой паспорт унесло стихией, и он сделал новенький. Не знал он, что его совершеннолетняя по утрам до обеда убегает в школу, где называет его своим отцом и прилежно учится в девятом выпускном классе, чтобы этого отца не вызвали в школу.
        Иногда, правда, приходилось прогуливать из-за конкурсов в других городах. Тогда на меня кричали учителя, директор вызывал на ковер и просил привести отца, но... у меня нервы стальные, я выслушивала их брань, принимала все к сведению, обещала больше не прогуливать, а через месяц опять уезжала на недельку в какой-нибудь Паллет, ну, в лучшем случае, в Фуксию.
        Так что, образование я получила, мягко выражаясь, никакое, только аттестат с формально поставленными трояками - пропуск в заветных покетехнический колледж. Поставили бы мне оценки и хуже, но школа боролась за хорошую успеваемость и мне прикрыли все долги перед выпускным.
        Все. Настало время поступать в покетех. Надо ехать в Фуксию. Я дала слово тем, кто сейчас живет у Повелитля Воды. Я должна его сдержать, а то гнев Повелителя может быть сильным. Я собралась и все сказала Спарки:
- Мистер Брейкхарт! Мне скоро будет девятнадцать и мне как модели останется год до того, как меня спишут в качестве ненужного хлама. Я не могу сидеть сложа руки, совсем не могу! Позвольте мне уехать в Фуксию, в покетехнический колледж, чтобы я там получила хоть какую-то профессию?
        Я волновалась и говорила много, как бы не разболтать того, чего не надо...
- А что же ты делала четыре года после школы? - удивился Спарки.
- В медицинский поступала... - не очень уверенно наврала я.
- Что же, моему контракту с тобой осталось существовать чуть больше года, а тебе, победительница, надо дить дальше, надо чему-то действительно научиться... Я тебя поддерживаю и буду к тебе приезжать...
        Так мы с ним расстались. Я продала свою квартиру и уехала в Фуксию, где меня поселили в общежитие, а вырученные с квартиры деньги я положила на счет в ФуксияИнвестБанк на черный день. Я и представить не могла, насколько я стала свободной... от Спарки. Нет больше этого вечного контроля и вопроса: "Ты где была утром?" Теперь я могла свободно поменять паспорт и вновь стать четырнадцатилетней малышкой.
        Фуксия передо мной предстала совсем другим городом. Нет, это был не серый город, который я видела из больничного окна в детстве, не тот город, из которого меня увез отец, это был яркий солнечный курорт с высокими гостиницами, красивыми клубами и кинотеатрами, а колледж и его общежитие были раем в центре мегаполиса. Меня поселили в комнате на третьем этаже с видом на город. Вдали можно было найти и море. Но я завидовала тем, кто жил на тридцатом, там был замечательный вид во все четыре стороны!

        В тот день я возвращалась в общежитие с новым паспортом, где мне поставили год рождения 1981, а не 1977, как это сделал мне Спарки. Я наконец-то была собой, и мне никого не надо было обманывать. Все-таки, быть честным человеком как-то легко и приятно. Я шла учиться для того, чтобы, в конце концов, попасть в Вертанский медицинский, где меня научат спасать жизни людям. Тогда мне было почти пятнадцать, и тогда я не подозревала, что мне не суждено будет кончить медицинский, но... Вертания станет мне домом, да и медицинский... не останется просто мечтой юности.
        Я шла как свободный и честный человек. У порога общежития сидел худенький паренек и курил одну сигарету за другой. Тут у меня закружилась голова... Джонни?! Пронеслось у меня в голове. Я, сама того не желая, подошла к нему. Он поднял на меня свой взгляд. Из-под коричневой кепки во все стороны торчали небрежно обстриженные синие волосы, а из глаз текли слезы...
- Прости, обозналась... - тихо сказала я.
        Он смотрел на меня как-то в гипнозе. Слезы высохли, оставив на щеках после себя чистые полосы. Будто бы парень не умылся с дороги, и щеки его были в пыли. Нет, нельзя на меня так смотреть, я твоя смерть! Понял? Я смерть любого, кто полюбит меня! Нет, я не ведьма, я просто проклята!
- Ненавижу курильщиков! - вырвалось из меня и я бросилась бежать, не оглядываясь.
        Что я впустила в свое сердце? Зачем? Почему я дала себе стать слабой на мгновенье? Неужто Джонни на минуту вселился в того парнишку у общаги? Как Джонни мог вселиться в курильщика? Он же знает, что я ненавижу табачный дым!
        Я бросилась на кровать, обхватила подушку руками и заплакала. Я же поклялась никого не любить! Я же проклята, и тот, кто полюбит меня, тоже!

Мяут        24.09.02