Обожаю макароны! особенно длинные такие, которые "спагетти" называются. Берешь в рот кончик и резко вдыхаешь. Извиваясь, макаронина, словно маленький червячок, вползает в рот, разбрызгивая кетчуп на салфетку и на рубашку. Опять Мария будет стирать все это... Бедная служанка! А сама-то, я видел, тоже так макаронами питается! Зато как вкусно и как прикольно! Как вдруг...
- Джеймс, что за свинство?
        Опять этот писклявый девчачий голос. Познакомьтесь, люди, моя невеста Джессибель. Ничего смешного. Ей, как и мне 11 лет, и родители нас обручили еще, когда нам было по году от роду, сказав, что она моя судьба. Да уж, врагу не пожелал бы такой судьбы. А родители мои утверждают, что я должен жениться на ней, потому что так гласит какое-то древнее предание. Они, вообще, на преданиях помешались! В родословном дереве, что в гостиной у нас, каждое поколение числом каким-то помечено. Я тринадцатый. Значит, счастливый. Ну да ладно с перданиями. Джессибель уже оттащила меня от стола, в какой уже раз оставив наслаждаться моими макаронами моего любимого покемона Гроули, которого подарил мне дядя на день рождения.
- Ну когда ты научишься есть спагетти?
- Я и так умею!
- Значит, ты неправильно умеешь! Правильно - это брать вилку и наматывать макароны на нее, словно нитку на катушку.
- Но это девчачья работа нитки на катушки наматывать! Мне надо прикольно и по быстрому!
        Джессибель разозлилась от моего ответа, и со всего размаху по... ой, больно сидеть будет. Хорошо, что не плеткой. Она и плеткой умеет!
        Как всегда после этого она потащила меня к маме и плачет перед ней, что я не слушаюсь ее и ем макароны по собственной технологии, а потом еще хуже: тащит меня обратно на кухню и начинает меня как маленького из ложечки кормить:
- Ешь, Джеймсик, за мамочку, за папочку, за Марию, да за Гилберта дворецкого, да за счастье наше...
        Как она меня достала! Набрал я полный рот макарон на вилке Джессибелью скрученных да как выплюну прямо перед ней. Знаю, она меня сейчас плеткой начнет воспитывать! Мамаша нашлась! Она меня вообще ничему не научит! Потому что я не хочу! Потому что я Морган, а у нас в роду гордые и смелые короли были, а она-то кто? Сирота из приюта! Девочка, чья мать в преступной организации Команде R работала. Вот преступную организацию и устраивает тут.
- Морган, называется, поросенок! - с насмешкой сказала она, взяв салфеткой макароны с полу и размазав их мне по лицу, - Да ты неизвестно что, которое не хочет воспитываться как настоящий король, да ты ничего не умеешь, кроме как сосать макароны, напускать на меня Гроули и плавать в бассейне. Да и никогда не научишься, потому что ты меня не слушаешься!
        Ню-ню, молчу, а на самом деле наш дворецкий Гилберт прекрасно знает, ЧТО я успел сделать в кабинете. Что это, скоро и вы узнаете, потому что я им, пожалуй, сегодня воспользуюсь, если Джессибель меня не будет сильно пороть. Короче, придумал я "Антиджессибель".
        Кажись, она кончила меня унижать. Пора бежать, пока она к моей мамочке за советом ходит. Как больно! Моя спина! Мне 11 лет, а спина болит как у старика какого! А если в зеркало посмотреть - зебра какая-то. Ну зачем она сегодня еще рубашку задрала на мне? Хорошо, что догадалась штаны не спустить, а то бы и сесть невозможно было... Единственной спасение сейчас - закрыться у себя в комнате. Фу, больно-то как, даже плакать хочется. А кто пожалеет, обнимет и по головке погладит:
- Джеймсик, бедненький, за что тебя так до полусмерти?
        Никто. Никто меня не любит. Мама и Джессибель заодно. А папе все равно. У него акции, валюта, еще акции и еще акции... Ему даже не до мамы, не то что до меня. Мария, она тоже с мамой заодно. Гилберт... Он мирно спит в гостиной. Не буду его будить. Пойду наверх и поплачу в подушку.
- Джеймс, что с тобой? - окликает меня мама и бежит за мной.
        Ну уж нет, ничего со мной особенного. А кровь полосами на рубашке, это не кровь, это Джессибель училась роспись по ткани делать. Сколько я на эту ужасную девочку не жаловался, Джессибель всегда права была, а я... а меня пороли еще больше.
- Ничего особенного! - крикнул я ей в ответ и слезы сами собой полились из моих глаз.
        И я бросился бежать в свою комнату с Гроули под мышкой. Мама за мной. Только я успел закрыть за собой дверь на замок, она дернула за ручку.
- Джеймс, открой!!!
        Сейчас, так я ей и открыл. Там, наверное, уже Джессибель со всем своим оборудованием дрессировщика стоит. А правда, почему бы ей быть не дамой из высшего общества, а дрессировщицей покемонов. Била бы своей плеткой Чаризардов. Ха-ха! Посмотрел бы я на то, что после этого останется... от Чаризардов... и от Джессибель... и от кого больше: костей от Чаризардов или пепла от Джессибель! Я знаю, Джессибель всегда права, а я как всегда дебил! Я снял кофту и посмотрел на свою спину в зеркало. Да уж, опять к врачу надо идти. А врач спросит, где это я так, а мама наврет какую-нибудь фигню. Как я ненавижу этих врачей. За то, что они этой фигне верят, и за то, что больно швы накладывают.
        Да уж, если меня в конце-концов заставят жениться на Джессибель, когда мне будет 17, я повешусь в тот же день. Знаю, самоубийство - это грех, но тот, кто такое сказал, не жил с Джессибель и дня. Я лег на кровать и заплакал, рядом со мной лежал мой Гроули и подвывал, как бы понимая мое горе, а в дверь ломились мама, Джессибель и Мария. Папа как всегда торговал акциями в Саффроне или в Фуксии. Он, вообще, достал всех своими акциями. По всему Канто ездит и продает, будто кому-то эти бумажки нужны.
- Слушай, Гроули, - шепнул я своему покемону, - Не пора ли нам сбежать отсюда? Тебе нравится Джессибель?
        Гроули покачал головой в мою поддержку и мы начали готовиться. Гроули и Джессибель были врагами с тех пор, как мой покемон пару раз прокусил ее Оддиша. Оддиш чуть не умер. Мама свезла его быстро в покецентр и там его вылечили, а Гроули отец хотел пристрелить, но я его спрятал в тот день в шкафу, а на следующий день у отца гнев прошел. У отца, потому что он уехал акции продавать, но не у Джессибель. Она меня так же по голой спине выпорола, что маме пришлось теперь не Оддиша, а меня к врачу вести. Вот так.
        А теперь, я надел быстро шерстяную водолазку и самый теплый пиджак, чтобы на улице было не холодно и мы с Гроули рвали мою простыню на множество веревок. Чтобы хватило из окна вылезти и до земли. Те, кто ломились ко мне за дверью, если бы перестали вопить мое имя и слово "открой", то услышали бы, чем я занимаюсь, а мы с Гроули уже сделали длинную веревку и вылезли из окна.
        А потом, вообще, комедия была! Я опять в дом зашел, прошел в кабинет отца. Туда, вообще-то, ни мне, ни Джессибель заходить было нельзя. Там меня ждал Гилберт, единственный человек, который хоть чуть-чуть мне сочувствовал. Мы с ним из кабинета тайный ход прокопали до канализации! Ждал я только повода большого, чтобы этим ходом воспользоваться. А план был такой, каких не во всех фильмах показывают!
        После того, как я закрыл за собой ход, Гилберт с ключом от моей комнаты должен был подняться наверх к тем, что ломились в мою дверь, открыть дверь в мою комнату и... их ждал бы сюрприз! Прикольно! Они бы бросились разыскивать меня в округе, потому что у нас большой сад, и я далеко уйти не мог, а я на самом деле по канализации, потом там отверстие одно нашел, что в туннель метро ведет, на крышу поезда, до конечной на крыше, потом с крыши спрыгнуть и вот Джеймс Моргана на окраине родного города Целадона. Дотуда ни одна Джессибель не дошла еще, когда я там был. Вот так я сбежал! Правда, так и не узнал я, что было тогда с ними всеми, когда они об этом узнали, и что им сказал отец.
        А на свободе, куда я сбежал, меня ждала нелегкая жизнь! Тогда, в 11 лет я этого не осознавал. К счастью, наверное. Я долго потом карил себя за то, что сбежал именно зимой, но уж лучше так, потому что судьба моя могла сложиться совсем по-другому и всего того хорошего, что она дала мне пережить и чему научила меня, могло и не быть. Я бросил все: теплый дом, богатых родителей, невесту, богатства и роскошь, как бы отрекся от своего рода, а приобрел взамен неопределенность! Неужели это и есть свобода? Неужели?

Мяут        24.09.02