Сколько вокруг было покемонов, определить я не мог из-за эха, телефон я потерял в процессе падения, а других осветительных приборов у меня не было. В надежде вернуться на поверхность по воздуху, я вызвал гайродоса. Это было большой ошибкой. Услышав какофонию звуков, издаваемых потревоженными покемонами, мой питомец бросился в атаку не глядя. С громким рёвом он несколько раз применил гипер луч, в свете которого я успел заметить, что пол в пещере шевелится, и покрыт огромными ледяными иглами. Наверно, это были местные сендслеши. После 3 или 4 лучей его полоснули льдом, он впал в ярость, заметался по пещере, стал всё крушить. Я слышал, что так бывает. Кажется, это называется драконья ярость. Главное, что я знал об этом — покемон наносит себе серьёзные повреждения. Не думая ни о чём, я бросился к нему, услышал грохот падающих камней, а потом всё исчезло. Как долго это продолжалось, я тогда не знал, для меня прошла целая вечность. Очнулся я от холода.

Кто-то лизал меня холодным колючим языком. Я зашевелился. Тело болело так, будто я сперва бежал марафон, а потом посетил качалку, где провёл не меньше суток. Голова отказывалась думать, во рту был вкус железа. А ещё рядом стоял кто-то, и дышал на меня холодом. Я протянул руку. Кто-то был плотным, уже хорошо. Я попытался снять перчатку, но перчатки на руке не было, я их снял, когда спускался в пещеру. Руки настолько затекли, что ничего не ощущали. Пальцы не желали разгибаться. В отчаянии я стал дышать на них, потом попробовал потереть друг об друга. Понемногу способность осязать стала ко мне возвращаться.

Гайродос! Я вспомнил, что пытался остановить ярость гайродоса до того, как упал в обморок. Я попытался вскочить на ноги, но упал, ноги так же не желали слушаться, как и руки. Кто-то рядом со мной зашевелился, и ткнул меня в бок. Я медленно сел, и снова протянул руку. Кто-то был мягким, и очень холодным. Покрытым густым ледяным мехом. Нантейлз — подумал я. Кто бы ещё мог править этой пещерой, если не нантейлзы? Я снова попытался встать. На этот раз медленно и аккуратно. Вроде, получилось. «Не знаешь, как мне найти гайродоса?» - спросил я. В ответ я услышал ворчание. Лис схватил меня зубами за рукав и потянул. Пройдя пару шагов я упёрся в скалу. Хотя нет, не в скалу. В своего покемона. Руки очень хорошо помнили его чешую, я ни за что бы не ошибся. Вот только он не двигался. Определив по направлению роста чешуи где голова, я двинулся к ней. Вот, она, большая, зубастая. Постояв, послушав, подержав у пасти руку, я понял, что гайродос дышит, хоть и еле-еле. Надо срочно нести его в покемон-центр. В отеле был такой. Стоп. Отель. Я наверняка не успел на самолёт. Значит, прощай стажировка в престижном издании. Очень жаль. Вернув гайродоса в покеболл (он был пристёгнут на ремне), я сел на пол. «Пожалуйста, выведи меня отсюда. Мой друг тяжело ранен» - попросил я. И с горечью добавил - «Он пострадал от моего легкомыслия». Лис обхватил меня одним из хвостов, и повёл куда-то.

Путь наш был очень трудным. По крайней мере, для меня. Не видел я ничего, руки и ноги слушались плохо. К тому же сильно хотелось пить, и было очень холодно. Вряд ли шли мы долго, но мне показалось, что целую вечность. Целая вечность спотыкания о камни, царапания рук о колкую стену, и настойчивого ворчания моего ледяного спутника. Спустя какое-то время, пол стал ровнее. Меньше стало камней под ногами, стена стала менее шершавой... А потом я больно стукнулся рукой об опору. Это была обычная деревянная балка, уходившая отвесно вверх. Пещера оказалась не настоящей. Кто-то выкопал её здесь. Спустя какое-то время, я увидел впереди свет. Это придало мне сил — если тут есть люди, значит, я смогу отсюда выбраться поскорее, и отнести гайродоса в покемон-центр. Мысль о том, что я могу не успеть, не давала мне покоя с самого начала пути.

Когда мы дошли до источника света, я немного разочаровался. Это была светящаяся хемилюмисцентная палочка, брошенная на полу. Такая может светиться несколько дней, если температура не высока. Оставивший её расчитывал вернуться, но мог быть очень далеко. Я взял её и осмотрелся. Это было не сильно похоже на шахту, больше походило на то, что кто-то расширил природные проходы. Зачем? Проводить исследования пещерных покемонов в естественной среде? Когда-то я читал о таком, но те исследователи пещеры не трогали, ставили камеры, и изучали как есть. Пройдя вдоль стены немного, я не нашёл ничего, что давало бы ответ, или хотя бы подсказку. Очнувшись от раздумий, я впервые посмотрел на лиса. Точнее, лисичку. Она была смешная, одна из тех щенят, которых я видел прошлой ночью. Огромные уши, неуклюжие лапки, торчащий мех, наивная любопытная мордочка. «Жаль, что ты редкий покемон. Мне бы хотелось взять тебя с собою. У нас снежно, тебе бы понравилось». Лиса вопросительно наклонила голову, и я вдруг вспомнил все байки и небылицы, которые слышал о нантейлзах. Что они чуть ли не мысли читают, знают будущее, крадут души, заманивают путников и ещё много всякой ерунды. Поборов появившийся было страх, я положил палочку на место, и мы пошли дальше.

Как долго мы шли, я не помню, помню морозный воздух, звёздное небо, шум мотора, резкий свет и удивлённые голоса. Трое местных грузили в машину ледяные кристаллы. Один из них был егерем. Они смотрели на нас испуганно, потом егерь нерешительно подошёл на расстояние вытянутой руки, медленно взял меня за руку и потянул. Лиса зарычала. Он отпустил и отошёл.

- Ты журналист, да? Тебя уже вторые сутки ищут. Это он тебя так? - Егерь кивнул в сторону лисички.

- Нет, я в пещеру провалился, и потерялся там — говорить было сложно, язык пересох и едва ворочался. - Нантейлз меня вывел.

- Вывел, говоришь? Тебе надо в больницу, прогони его. Если он пойдёт с тобою в деревню, его поймают. Их и так осталось немного, на весь заповедник сотня голов.

Я повернулся к лисе. «Тебе надо идти, они меня проводят дальше. Спасибо тебе огромное». Естественно, она меня не послушалась. Тогда я попытался её толкнуть, и потерял сознание.

Очнулся я в ярко освещённой больничной палате. Рядом со мною стояла капельница, к руке тянулась трубка. Я попытался пошевелиться, и понял, что ноги перебинтованы. Наверно, я повредил их тогда, в пещере. Я сел и огляделся. Кроме меня в палате никого не было, но была ещё одна кровать, наверно, местные болели не часто. Я был одет в больничный халат, моих вещей нигде не было. Руки и голова так же оказались перебинтованы, но на руках и ногах, судя по всему, были просто глубокие ссадины. Что было с головой, я не понял. Я с большим трудом встал и доковылял до двери. В коридоре было пусто. «Ау, есть тут кто-то?» - спросил я громко. Из какой-то двери Выскочила пожилая шароподобная медсестра, сперва побледнела, потом рассердилась, что я встал, уложила меня назад, проверила капельницу и куда-то убежала, вопросов ей задать я не успел. Меня очень интересовало где я, сколько прошло времени, что же стало со спасшим меня нантейлзом и как там мой гайродос. Я очень надеялся, что пока я был без сознания, о нём позаботились. Ещё меня сильно мучило чувство вины — ведь из-за моей самоуверенности и недальновидности он сильно пострадал.

Минут через пять медсестра вернулась с подносом, на котором стояло несколько тарелок и чашка.

- Где я?

- В больнице при заповеднике. Мы тут лечим сотрудников, деревенских, и неудачливых туристов. Вы поступили в скверном состоянии, с обезвоживанием, переохлаждением и сотрясением мозга. Выпишут вас не раньше, чем через неделю. Я позвонила Карлу, человеку, который вас привёз, он придёт минут через тридцать. У него к вам есть серьёзный разговор.

- А вы не знаете, мой покемон, гайродос, как он?

- Его вылечили, покеболл отдадим с остатками ваших вещей при выписке, в палате с покемонами находится нельзя. Ваше руководство просило вас связаться, как только будете в состоянии, завтра с утра, если хотите, я принесу вам телефон.

Я почти засыпал, когда ко мне пришёл егерь, грузивший ледяные камни, когда я бродил по заповеднику с нантейлзом. Это был плотный мужчина лет сорока. Не толстый, но объёмистый — постоянный физический труд давал о себе знать. Он завёл речь издалека — как я себя чувствую, потом как я потерялся, потом расспросил, как получил ранения мой гайродос, и что мне вообще в заповеднике понадобилось. Его смущало то, что я журналист, он решил, что я что-то вынюхивал тут. Стал убеждать меня, что добыча ледяных кристаллов абсолютно законна, что заповедник частный, но все документы имеются, что покемонам тут хорошо, о них заботятся, добычу кристаллов проводят вдали от их гнездовий, и что добыча производится в столь малых объёмах, что не затрагивает местную экосистему. Что транспорт у них экологически чистый, без выхлопа и всё в таком роде. Показал целую кипу бумаг - сертификатов, заключений, проб грунта, воды и воздуха и так далее. Сначала я пытался возражать, но вскоре мне пришлось смириться и всё внимательно выслушать. Видимо, мнение прессы его сильно заботило, а то, что я, наверно, представителем прессы уже не являюсь, он выслушивать не стал. Или я не смог как следует объяснить. Мысли путались, сильно хотелось спать. Думать было очень утомительно, голова раскалывалась. Я решил, что если я не буду спорить, а буду сидеть и поддакивать, всё это скорее кончится. После лекции о замечательном состоянии заповедника, он сделал неожиданную вещь — попросил меня никому не говорить, какое тут на самом деле количество камней в породе. Оказалось, тут настоящий клондайк (я шёл в темноте и не понял), что залежи близки к поверхности и очень богаты. И что в другой части местных гор кроме ледяных кристаллов есть ещё огненные. Именно поэтому местные покемоны сразу эволюционируют, едва вылупившись — соседства с ледяным кристаллом не избежать. Добывают его сейчас только для того, чтобы продавать в гостинице, и местным жителям разрешают добывать столько, сколько смогут продать в деревне. В обмен на это жители деревни молчат о реальных запасах (официально они оценены как очень скудные), и даже распространяют байки о призраках, чтобы в лес и горы никто особо не совался. «Вы поймите, сейчас заповедник едва окупается, не смотря на курорт, и никто им не интересуется вовсе, а если все узнают, что на местных недрах можно заработать, богатые влиятельные господа захотят в этом поучаствовать. И тогда прощай заповедник. Ни денег, ни влияния, чтобы его защитить, у меня нет, а те, у кого есть, благополучием редких видов озабочены мало» - сказал он. Вот это было совсем неожиданно. Человек в костюме егеря оказался владельцем этого места. Я заверил его, что закрытие заповедников в мои интересы никак не входит, а наоборот, я за увеличение их числа. После чего мне пришлось подписать бумагу о неразглашении. После этого речь зашла о лисичке.

Оказалось, что нантейлз отказался оставлять меня, после того, как я упал. Его посадили в пикапчик вместе с камнями. С тех пор (уже часов 18) она сидит у входа в больницу и ждёт, когда я выйду. «Наверно, она выбрала вас своим тренером. Нантейлзы очень упрямы, если вы уедете без неё, она очень огорчится, и ничего хорошего из этого не выйдет. Готовы ли вы заботится о ней?» - спросил меня Карл. Мне не удалось скрыть свою радость. Конечно, готов, это замечательный покемон, к тому же, спасший мою жизнь. Карл вручил мне несколько книг об уходе за ледяными покемонами, покемонами — хищниками, покемонами -лисами, пушистыми покемонами. И ещё попросил, чтобы я привёз её в заповедник, когда ей наступит пора обзаводиться потомством. «Количество диких нантейлзов сильно сокращается, тем более, алола формы. Они редки, и на аукционах стоят целое состояние. Мы регулярно ловим браконьеров, но количество их с годами только растёт — пока есть те, кто любую сумму отдаст за такого питомца, есть те, кто эту сумму захочет получить. Я готов даже платить вам за каждое яйцо, оставшееся в заповеднике. Конечно, эта сумма будет гораздо скромнее рыночной стоимости, но это всё, что я могу вам предложить». Разумеется, я не взял бы с него денег. Когда придёт время, я привезу её назад, и у неё тут будет своя семья и смешные ушастые детки. «Вот только покеболла у меня нет» - закончил свои рассуждения я. Карл достал из кармана синий покеболл и протянул мне. Я взял его, и заснул. Засыпая, я слышал краем уха, как Карл рассказывал мне о важности чистой воды для покемонов, но продолжать беседу уже не мог.

На следующее утро медсестра принесла мне телефон и я позвонил главному редактору (его номер был у медсестры). Главный редактор прочёл мне лекцию о важности ответственности и тяге к сотрудничеству у каждого из сотрудников, и что он, по доброте душевной, закрыл бы глаза на мой недельный больничный, но я не подхожу их изданию по своим личностным качествам. После этого я позвонил Карлу, и попросил снова принести все бумаги относительно заповедника. На то, чтобы написать статью о нём, у меня ушло 3 дня. Я отправил её в другой, не менее известный журнал, в котором публиковались в основном статьи относительно жизни диких покемонов в природе и что может сделать каждый из нас, чтобы эту самую природу сохранить. К статье прикрепил резюме и просьбу о стажировке. На следующий день пришёл ответ, что вакантного места стажёра у них в данный момент нету, но статью мою они готовы опубликовать, и предложить мне стать внештатным журналистом, с переходом в штат после трёх успешных публикаций. Естественно, я согласился.

Когда меня, наконец, выписали, мне принесли мою одежду и покеболл с гайродосом. Одежду действительно, кроме как остатками назвать было никак нельзя. Она была сильно порезана, и не отстиралась даже в больничной химчистке. По счастью, приехал Карл (мы успели подружиться) и привёз то, что я оставил в отеле. Гардероб вышел не очень тёплый, но хоть прилично выглядящий. После этого я вышел к своей лисичке. Она лежала у входа, большая и белая, очень красивая. Первый раз я увидел её в дневном свете. Было в ней что-то мифическое, волшебное, завораживающее. «Здравствуй» - сказал я ей и подошёл ближе. «Можно я буду твоим тренером?» Нантейлз помахал ушами. Тогда я вытащил покеболл и положил возле неё. Она его понюхала, и сама в него забралась. Когда покеболл перестал мигать, я взял его, и призвал их обоих — мне хотелось, чтобы они подружились. И я давно не виделся со своим летающим карпиком. Они о чём-то поговорили по-своему, и, кажется, остались друг другом довольны. И на меня гайродос, кажется, совсем не сердился. Порадовавшись этому, я вернул их обоих, сел в машину к Карлу, и мы поехали в аэропорт. Когда мы приехали, на самолёт до тропического острова как раз объявили посадку. Я тепло попрощался с Карлом и полетел. В аэропорту на другом конце меня ждал ещё один сюрприз, а именно, Льюис. Судя по красному цвету его кожи, загорать он совсем не умел. Оказалось, это он кинулся меня искать, когда к моменту отправления автобуса я не вернулся. Ходил вместе с егерями искать меня в лесу. А когда я нашёлся, отправился сюда праздновать своё увольнение. И каждый день приходил в аэропорт, чтобы меня встретить. Пока он меня ждал, он успел влюбиться без памяти и устроиться на работу в местную газетёнку. Улетать отсюда он не собирался, тут ему понравилось. Мы посидели с ним и с его возлюбленной в кафе, потом я отправился на самолёт, а они остались, радуясь своему счастью. Теперь я сижу в самолёте, сжимаю в обеих руках по покеболлу, и очень надеюсь, что моё счастье так же ждёт меня на том конце путешествия.