– Джесси! – крикнула, наверное, на весь Паллет Милли.

Чего она еще могла поделать. Она медленно пошла вперед, чтобы не встать на те же грабли, и вдруг она увидела у себя под ногами что-то большое. Милли опустила на это что-то руку и почувствовала, что это была мокрая ткань… одежда… Это был человек. Маленький человек. Она начала щупать рукой, где же оно кончается, но тут вдруг пошла мокрая шерсть… Покемон… Человек и покемон… Спят на дороге… Или в них попала молния?

– Эй, очнись! – шепнула Милли и начала ворошить то, что валялось на дороге.

– Па-па… – прохрипел осипший детский голосок. – должна спас-ти па-пу…

Милли круглыми от удивления глазами посмотрела на пришедшее мгновенно в себя существо.

– Папа… мы с Пикачу бежали к нему, в нас попала молния, Пикачу защитил меня, я лежала и боялась… Тетя, я должна спасти папу, только я могу это сделать!

– Надо же, у такой маленькой девочки такое большое предназначение!

– Тетя, мой папа всегда говорил, что дети спасают мир, потому что…

– Джесси… – вдруг вспомнила Милли о спутнице.

– Тетя, откуда ты знаешь мою маму? – наивно спросил ребенок.

– Джекки?! – остолбенела Милли, – Тебе же не разрешали…

Джекки взяла за лапку ослабшего Пикачу. В темноте глаза покемона тускло сверкнули и опять потухли. Закрылись.

– Он спас меня, а теперь так слаб… Его нужно к Джой в покецентр отвезти. Тетя, ведь дядя Эш не обидится на то, что его Пикачу спас маленькую девочку.

– Нет, конечно! – ласково сказала Милли, но нам нужно найти твоих родителей. Твоя мама споткнулась о Пикачу.

Джекки зажала рот руками, и они медленно пошли вниз, аккуратно исследуя все, что попадалось у них под ногами.

Джесси и Джеймс, оба без сознания, лежали там, где склон резко становился не таким пологим. Лицом к лицу. Только если они откроют глаза, Джеймс не признает ее, не признает никого, потому что в его крови была проклятая жидкость.

– Папочка, я тебя люблю! – прохрипела Джекки и обняла лежащего в луже отца.

– Джекки! – грустно сказала Милли, – Неужели ты сможешь спасти его от этой проклятой жидкости, лишившей его чувств и разума, от жидкости, которая заставляет его править миром, а других ненавидеть его всем сердцем…

Джекки подняла ясные чистые глаза на Милли:

– Но ведь меня она не заставила! И маму не заставила! И Джона никогда не заставит! Потому что мы любим его всем сердцем, всей душой!

– И я не испытываю к Джеймсу ненависти… – тихо сказала Милли…

Милли вдруг обернулась на шум. Это была или галлюцинация, или… целая толпа стояла вокруг них. Лил дождь как из ведра, но толпа была сухой. Не потому, что у них были зонтики. Просто они были сухими. Они были древними. Они были вооружены.

– Мы пришли! – злобно сказал предводитель.

– За-чем? – вскрикнула Милли.

– Чтобы убить повелителя! Четыре тысячи лет он ненавидел нас, мы вернем ему ту ненависть, что он нес нам!

– Кто вы? – тихо спросила Милли.

– Люди, если не видишь! – с издевкой в голосе сказал предводитель. – Неужели ты не сыта его властью?

– Я… – тихо сказала Джекки, – я люблю своего папу, понятно? Злой дядя!

Предводитель странных сухих людей посмотрел на девочку, сидящую на груди у их повелителя. Она была доброй! Она гладила повелителя по щеке и плакала. Она называла его отцом…

– У повелителя нет детей! У него не было жены! У него не было человека, которого он любил так, чтобы могли родиться дети…

Когда предводитель говорил эти слова, Джесси приоткрыла глаза… Это слишком задело ее самолюбие, и она неизвестно где нашла в себе силы вскочить и крикнуть что есть силы:

– Я его жена! И я не допущу, чтобы хоть один ваш грязный кринок пронзил грудь Джеймса!

Джесси расставила руки в стороны и грудью закрыла Джеймса с сидящей на нем Джекки. Предводитель армии сухих подвел клинок к ее горлу.

– Дура! – грубо сказал он.

– На себя посмотри. – Догадалась, что ответить, Джесси.

– Сейчас кончик этого клинка окажется ведь по другую сторону твоей славной шейки, милашка! – сказал предводитель.

– Но прежде, чем умереть, я узнаю, зачем вы пришли сюда. – Отрезала Джесси.

– Ты настолько глупа, что не осознаешь власти человека, которого считаешь своим мужем, мы угнетены им, и мы хотим отомстить ему! Четыре тысячи лет мы терпели эту власть…

"Ой, – дошло до Джесси, – мы же с Милли перенесли Джеймса на четыре тысячи лет, и он успел столько нехорошего сделать за это время. Как же мы не учли! Что же теперь?"

– Но люди не забыли сказок о свободе! И мы хотим ее! Он тебе не муж, запомни, а тебе, девочка, не отец! Стоит ему открыть глаза, и все встанет на свои места! Эта гроза… она продолжается уже четыре тысячи лет! Мы уже ослепли, мы не видели солнца! Наши предки не видели солнца! Мы люди темени и страха! Дайте нам стать свободными!

Предводитель большой армии оттолкнул Джесси и скинул с груди Джеймса Джекки. Он приставил клинок к самому сердцу и сказал жутким голосом:

– Умри, несчастье наше!

Может в следующую секунду клинок бы пронзил сердце лежащего на земле повелителя-Джеймса, но в самый последний момент мокрая детская ручонка шлепнула по сухой руке предводителя.

– Не смей! – крикнул ребенок.

Предводитель поднял глаза. Перед ним стоял мальчик лет шести в зеленой пижаме. Его фиолетовые волосы с длинной челкой, намоченные проливным дождем, облепили всю голову.

– Джонни! – радостно вскрикнула Джекки.

– Убей меня, а папу оставь! – и откуда у шестилетнего ребенка взялось столько храбрости.

– Ты не осознаешь, чего говоришь, ребенок! – отрезал предводитель толпы, – Твой отец – ужасный человек.

В этот момент Джеймс с трудом открыл глаза и вскочил на ноги. Благо, сил в повелителе было предостаточно, даже если и рука его тела была в гипсе.

– А мне наплевать, что о нем думает толпа! Главное, что я люблю его! – громко и отчетливо сказал Джонни.

– И я его люблю! – мило добавила Джекки и обняла Джеймса за ноги.

Дети не видели его злого и бессмысленного взгляда. Они ничего не знали, и даже не предполагали…

Джесси потупила взгляд и вышла вперед.

– Я тоже… – она хотела сказать это "люблю", но тут вспомнила про Ванессу, про гипноз, про все объяснения у Голубого озера, – Я тоже его люблю всем сердцем.

Кажется, какой-то странный разряд вдруг в этот момент проскочил по телу Джеймса. Он хотел снести всех на своем пути и пойти туда, где он правит, но какое-то странное чувство… Люди, какие-то люди его защищают, какие-то люди его любят, они не хотят его отдать ненавистной толпе… Дураки! Вот кто они! Они его еще не знают, не знают Повелителя! Он оттолкнул Джекки от ноги своим гипсом и вышел вперед к предводителю толпы:

– Презренные! – не своим голосом крикнул Джеймс.

– Это ты презренный! – ответил предводитель, – И ты сейчас умрешь!

– Я не допущу этого! – в какой уже раз за последние пятнадцать минут сказала Джесси и посмотрела на повелителя.

Их глаза встретились. Ее, как всегда в последнее время синие, полные слез и любви и его черные, бессмысленные. Черные? Черные??? Какая-то пленка сползла медленно с глаз… Черная… И куда-то исчезла.

– Мы тоже не допустим! – заявили дети и тоже умоляюще посмотрели в глаза Джеймсу.

– Джеймс не должен умереть от рук мертвяцкой толпы! – раздался грозный крик спешащего на помощь из лаборатории Эша.

За ним бежали Мисти, Брок и Трейси с бесчувственной Ванессой на руках.

– Идиоты! Вы не понимаете, кого вы спасаете! – холодно сказал предводитель толпы.

– Мы спасаем того, кого любим! – смело ответила Джесси.

Джеймс все еще тупо смотрел куда-то перед собой.

"Ему не хватает моей поддержки, чтобы стать собой? – вдруг дошло до Милли, – Но кто я ему? Жена? Дочь? Сестра? Подруга? Кто я ему? Почему ему так нужна моя поддержка? Или… он влюбился в меня ненароком… Стоп… В той жизни, четыре тысячи лет назад… Я была его матерью! Мир не может существовать без детей, так сказала Джекки, но… детей не может быть, если нет матери!!!"

– Вы сделали его смертным, путы всевластной жидкости оставляют его, теперь он почти что обычный смертный, и мы можем отомстить ему!

– Нет! – вдруг раздался резкий голос Милли, и она встала перед обнимавшей Джеймса Джесси, – Я не допущу этого! Никогда! Если тебе так хочется убить – убей меня!

"… но не моего сына… – хотела добавить Милли, но это бы было так смешно, – ему еще нужно пожить!"

– Джесси? – раздался вдруг слабенький голосок Джеймса.

Они смотрела в глаза друг другу… Рядом стояли дети и Милли, и все друзья… и толпа… сухих людей, взявшихся из темноты и не существующих… Джесси, как-то сама не заметив того, поцеловала Джеймса взасос.

Вдруг большая молния ударила именно в то место, или просто показалось.

– Пикааа….. – маленькая желтая молния оставшейся в покемоне энергии вырвалась в ответ… Но ее не хватило, чтобы отразить то, что вызвала природа…

– Папа, а мне деда Грег отдал покебол со Сквиртлом, ты не обидишься? – крикнул Джонни, вбегая в спальню родителей с покемоном в руках.

Его маленькие ручонки еле обхватывали большой панцирь покемона, а из-за лысенькой головки покемона, можно было видеть счастливые, полные огня глаза ребенка.

– А я Вульпикса хочу! – грустно сказала подошедшая Джекки.

Джеймс лежал на кровати в пижаме и с мокрым полотенцем на голове, а Джесси смазывала ему ноги кремом от солнечных ожогов. Он косо посмотрел на дочь и снял с пояса, висевшего на стуле у кровати, покебол.

– Я задержался в Джото как раз из-за маленькой Джекки, а потом весь день шел пешком домой, чтобы привезти ей… Я опоздал на автобус…

– Глупенький, – ласково сказала Джесси, – оставил все свои вещи, кинул записку, что уезжаешь в Целадон, и побежал искать… покемона?

– Я хотел сделать сюрприз… – оправдался Джеймс. – Чтобы как в кино было, девочки любят романтику…

– Тебя нашла медсестра из твоей же больницы с солнечным ударом на дороге, и ты у нас тут лежал два дня без сознания.

Джеймс протянул дочке покебол и уставился на Джесси, как будто он помнил совсем другое.

– А еще к Мисти сюда Эш приехал, сказал, что развелся со своей ошибкой, закрыл девятый стадион, который он открыл от нечего делать. Закрыл потому, что туда никто не ходит, и предложил ей свою руку и сердце. А с ним за компанию Трейси на отдых выбрался. Запарился, бедный, изучать покемонов без выходных. Прикинь, какой прикол был! Сидят, значит, Эш, Мисти и Трейси на диване, а оттуда – апчхи! Девчонка вылазит, та, что с Милагрес в больницу к тебе приходила. Тут Трейси и пропал! Ванесса, кажется, ее так зовут, начала говорить, что она без ума от тебя, но… короче, он увез ее за собой в Паллет. А Милагрес мне вчера проиграла, она и не хотела выигрывать, просто, коли договорились, сразилась. Она вдруг с чего-то решила отправиться в Джото и навсегда забыть о Канто. Я ей подарила нашу фотографию, где мы вместе с детьми, с твоим автографом, не помню, для кого ты ее готовил. На память. Не знаю, почему я это сделала, какая-то благодарность у меня к ней возникла. Вот и все, что без тебя случилось.

Джеймс, кажется, что-то странное вспомнил. Или нет, это был только сон?

– Ыть? – спросит вдруг он, – Джесси, а Ыть?

– Кто это? – удивилась она.

– Повелитель Гор, Повелитель Воды, Повелитель Огня, а еще Ыть, четвертый повелитель… – вспоминал что-то Джеймс.

– А, эта глупая легенда, которую все в школе зубрили и не дозубрили! Ты до сих пор помнишь ее?

– Да, конечно! – обрадовался Джеймс, – Меня бы учительница из школы выгнала, если бы я ее не рассказал наизусть… легенду эту…

Джесси рассмеялась в ответ.

– Мне просто приснилось, что… – Джеймс хотел рассказать все, но вдруг у него не получилось, – Ну… это, то есть то… ну, так, как бы сказать, вот помню, а сказать не могу, что-то спуталось… Или я забыл.

– Это был плод твоего воображения! Учительница, наверное, тебе во сне пришла!

– Ой! – вдруг раздался радостный крик Джекки. – Это что за покемон?

Дети сидели на полу, а рядом с ними был Сквиртл и маленькая розовенькая красивенькая, с такими кругленькими ушками, тоненьким хвостиком, заканчивающимся мохнатенькой пампушкой, такая…

– Скитти! – сказал Джеймс, – Покемон из далекой земли с названием Хоэн. Эш оттуда привез Харуку, а я купил их покемона.

– Скит-ти? – разложила по слогам, чтобы легче запомнить имя покемона Джекки, – Какая милая!

– А когда она вырастет и эволюционирует в Далькатти, она станет не только милой, но и величественной, и такой же смелой, как и Джекки Морган.

Джекки бросилась в объятья к отцу, который сел с детьми на ковер, чтобы поиграть с их маленькими покемонами.

Мяут 21.06.03