Вапореонка сидела на краю каменной плиты. Говорят, раньше здесь был город. А теперь кроме выщербленных камней, покрытых вьюнками и старыми рунами, ничего не осталось.

Вапка сидела и думала о многом. Например, о смерти. Почему-то она представляла, что будет и как будет, если вдруг сегодня она умрет. Наверное, Умбри справилась бы и одна – она сильнее, чем может показаться.

Вапка прикрыла глаза, но только наполовину. Положив голову на теплый от солнца камень, она посмотрела на руны. Глупые картинки. Она может читать их, но что они говорят ей? – ровным счетом ничего.

Как глупо и как бесполезно...

На шорох она подняла голову. Подумала, что надо выглядеть гневной и опасной, но не было желания, поэтому она лишь тихо сказала:

– Я же велела тебе убираться из леса.

– Я и убрался, – так же тихо ответил Роланд, подходя ближе. – Я просто напоследок хотел посмотреть на руины.

– Руны, – поправила его вапореонка.

– Руины, – настаивал Роланд. – Руны – это буквы. А руины – это останки древнего города.

– Я знаю, – усмехнулась Вапка. – Но тут нет руин. Одни руны.

– Так я могу посмотреть? – спросил он.

Не дождавшись ответа, он сел рядом с ней и уставился на почти сохранившуюся стену, испещренную мелкими значками. Помолчав, Роланд пробормотал:

– Забавно. Никто не знает, что здесь написано, и никто не хочет узнать...

– Почему же никто, – протянула Вапка. – "И если встретится среди покемонов..." и так далее. Скука.

– Ты можешь прочесть? – так и подскочил юноша.

Вапка улыбнулась. В ее улыбке не было радости – этого чувства она не знала с тех пор, как рассталась с Джолтиком – но она была полна светлой грусти. Роланд поймал себя на том, что думает о ней как о человеческой девушке и удивился своим мыслям.

– Это язык покемонов, – сказала Вапка. – Люди думают, что мы повторяем свои имена, но это не так. У нас даже есть свой письменный язык.

– И ты его читаешь?

– Мало кто может. Покемоны предпочитают не думать о том, что они ничем не хуже людей. Они считают, что быть тупыми инструментами в руках людей – лучше. Ни о чем не тревожишься.

– Ты так не любишь людей? – спросил Роланд.

Вапка помолчала, словно обдумывая его слова, а потом покачала головой. Не в знак того, что не любит, но в знак того, что не скажет. Надолго оба задумались. Вапка думала о том, почему она не прогоняет рокета, рокет думал о том, почему он не пытается поймать вапореонку. Они оба нарушали законы, по которым привыкли жить, и это их ставило в тупик. Но оба они не боялись импровизировать. Вапка решила, что раз уж он не выказывает признаков агрессии, то может и посидеть рядом с ней. Может, если она расскажет ему то, что хочет рассказать всем людям, то ей станет легче. Роланд же решил, что задания команды подождут. Кажется, в этом лесу – в этих рунах или руинах – была скрыта тайна. Такая же, как и в этих сестрах.

– Я не люблю людей, но у меня есть причины, – все-таки сказала Вапка. – Сами по себе люди не плохие. Плохие, но и хорошие тоже – как и все покемоны. В каждом есть плохое и хорошее, надо только поискать. Но...

– Но ты не любишь их не за это, – подсказал Роланд.

– Да, – кивнула Вапка. – Я не люблю людей за то, что они ловят покемонов.

Роланд, кажется, спросил, что в этом плохого. Вапка горько усмехнулась, чувствуя, как сильно ей хочется ткнуться кому-нибудь в плечо, словно она опять щенок иви, словно опять рядом есть кто-то сильнее ее, кому она доверяет... Но все было не так.

Да, люди ловили покемонов. А потом они говорили, что любят их и дружат с ними. Но друга нельзя поймать в покебол. Поймать можно только слугу, раба, в крайнем случае товарища, но не друга. Даже если покемон чувствует к поймавшему его тренеру любовь и признательность, он никогда не забудет первого боя, когда его ослабляли, первого броска покебола, когда его ловили, первого приказа... Изначально он не хотел. Это потом – привык, заставили, уговорили. Сначала не хотел.

Говоря все это, Вапка видела перед глазами Джолтика – сначала ее Джолтика, ту секунду, когда в его глазах было удивление и страх – за секунду до того, как его поймали. Потом того Джолтика, для которого существовал уже лишь его хозяин. Сначала он не хотел. Может быть, даже рвался на свободу. Но потом привык, или его заставили, или уговорили. И для него не стало ничего, кроме навязанного ему "лучшего друга".

– Но мой Волк, – возразил было Роланд, – я поймал его, но ты видела, что он счастлив со мной.

– Он привык, – отозвалась вапореонка. – Сначала он сопротивлялся. Это потом он поверил в то, что ты его друг. Но я удивлена – ты рокет, а рокеты никогда не гладят своих покемонов и не говорят им ласковых слов. Я видела много рокетов, и всегда они командовали покемонам, как слугам.

– Скажем так, я необычный, – с невольной гордостью ответил Роланд. – Но ты, кажется, не все мне рассказала, что думаешь?

– У меня есть одна мечта, рокет Роланд, – тихо сказала Вапка. – Мечта эта простая и очень глупая, но другой у меня нет. Я хочу проснуться однажды утром и сказать всем людям... Чтобы все люди на планете услышали меня и поверили... Я хочу сказать им: "Люди, вам не нужно ловить нас! Просто спросите, хотим ли мы идти с вами, и мы ответим! Люди, мы не безмозглые слуги! Мы хотим дружить с вами, а не работать на вас!"

Она смущенно прикрыла глаза. Вапка не знала, почему сказала этому человеку то, что скрывала даже от младшей сестры. Наверное, дело было в его глазах. В них было спокойное любопытство и даже где-то в глубине – понимание и сострадание. Почему? Этого она тоже не знала. Но это было, и она ничего не могла с этим поделать.

– Ты поэтому училась говорить по-человечески? – предположил Роланд.

Вапка кивнула.

– Ну, так скажи им. Начни с малой толпы, потом соберешь большую...

– Ты что? – неожиданно дернулась вапореонка. Роланд подумал, что наступил на больное место. – Я же покемон! Я не человек! Если я заговорю, меня сразу захотят поймать, как ты, например! Люди никогда не прислушаются всерьез к тому, что говорит покемон... Потому что они привыкли думать, что знают, как надо с нами обращаться!

Она вздрогнула и отвернулась. Нет, она не плакала, хотя Роланд и подумал об этом. Ей было горько и обидно, что этот человек не прислушается к ее словам, а если прислушается, то ничего не изменит. Он никто в этом мире. Впрочем, как и она.

– Прочитай мне фразу целиком, – вдруг попросил юноша, показывая на стену.

Вапка подняла глаза. Ей не надо было читать – она помнила наизусть. Начало и конец красивой сказки были разрушены временем, но главная часть сохранилась.

...И будут они разрозненны и слабы. Не будет веры между двумя племенами, не будет дружбы. Лишь слуги и хозяева будут процветать в мире. И поднимет тогда главу свою тайный хранитель ключей. И если встретится среди покемонов чистое сердце, горящее мечтой и любовью, проснется хранитель от столетнего сна. И если полюбит человек со свободной душой покемона с чистым сердцем, и если будет их любовь подобна прозрачному алмазу, то подарит тайный хранитель им ключ от мира, и будет награжден покемон бытием человеческим, и обратятся слуги и хозяева кровными братьями...

– Здесь много всего понаписано, но ты помнишь именно эту легенду, – задумчиво протянул Роланд. – Это тоже – твоя мечта, да?

Вапка кивнула, легонько покраснев:

– Не то чтобы я так уж мечтаю, но... стать человеком было бы так... полезно... Меня бы могли услышать... Конечно, это просто сказка, и куда уж мне до "чистого сердца", но... так хочется верить, что можно найти такого покемона... Я бы с ним поговорила, он бы понял и рассказал за меня...

Роланд не ответил. Помолчав, вапореонка прошептала:

– Вот такая моя мечта... – а потом с вызовом в глазах подняла голову. – А у тебя есть мечта, рокет? Не цель, а именно мечта?

Юноша отвернулся. Вапка ждала ответа, но он не говорил ни слова. Тогда она вздохнула и встала с камня:

– Так и думала. Что ж, ты посмотрел руны. Теперь ты должен уйти.

– Я хочу увидеть тебя снова, – отозвался Роланд. – Ты бы пришла сюда завтра утром?

Вапка посмотрела на него, склонив голову на бок:

– Не пытайся меня приманить. Не пытайся завоевать мое доверие. Я не стану твоим покемоном, и моя сестра не станет. Может, ты и сможешь добиться того, что привяжешься ко мне, а я, возможно, к тебе, но я отсюда не уйду. Так что ответ – нет, не пришла бы.

Роланд кивнул и широко зашагал прочь от руин.

Вапка долго смотрела ему вслед.

Человек был странным. Еще вчера она его ненавидела, но уже сегодня разговаривала с ним как с равным, хотя по-прежнему не доверяла ни на грош. Кажется, он чувствовал то же самое.

Интересно, это любовь?

Вапореонка фыркнула. Да, такая сказка замечательно бы смотрелась на выщербленном камне. Но не надо обманывать себя. Сначала Джолтик, потом тот вапореон, снова Джолтик... с нее хватит. Любить человека, только надеясь на подарок неведомого хранителя – глупо и подло. Она не такая. И да, это не любовь. Просто она удивлена его поведением. Она никогда не разговаривала спокойно с человеком. Он может быть, конечно, симпатичным или умным, но он никогда не сможет понять ее так, как понимают Умбри или тот же Пуфф.

Чтобы понять покемона, надо быть покемоном.

Наверное, чтобы понять человека...

Вапка мотнула головой. Нет, она уже не верит в сказки. Как бы ей этого не хотелось.

– Вапка, где ты была? – спросила сонная Умбри, когда сестра под вечер заползла в нору.

– Бродила, – коротко ответила вапореонка.

– Проверяла, ушел ли рокет? – зевнула умбреонка.

– Да.

– И как, ушел?

– Ушел и больше не вернется, – ответила Вапка, устраиваясь на соломе калачиком.

Но она не знала еще, что ей готовит эта ночь. Иначе бы не говорила так спокойно.

Nattie        август 2003