Меня зовут Стив, и это повесть о том, как я подружился с одним покемоном.

Мне 22 года, я учусь на журналиста, попутно прохожу стажировку в одном очень престижном журнале, называемом «Pokemon World», под присмотром дамы из колонки светских новостей. Лично меня больше привлекал раздел, посвящённый научным исследованиям покемонов, но всех стажёров отправляют к Мейбл Маркисс, которая «вводит в курс дела относительно сущности журналистской работы» (так сказал мне бывший главный редактор в первый день моей стажировки). Мейбл учит нас обходить запреты о распространении той или иной информации личного характера, например, подробностей личной жизни известных покемонозаводчиков, и договариваться с охраной о проходе в помещения для тренеров на крупных конкурсах и состязаниях, а мы пишем для неё статьи. Мы, это я и мой напарник-стажёр Льюис. Льюис очень общителен, в отличии от меня, и очень любит компанию. Он не замечает, если кто-то не в духе, или тема не интересна, поэтому мы дружим. Мне пришлось.

Где-то через пол года моей стажировки сменился главный редактор. Старый что-то накосячил с рекламой, или не тех, или не так отрекламировал. Журналистам ничего конкретного не сказали, а слухи ходили разные. Новый главный редактор был не очень молод, но старался выглядеть передовым и моложавым. В частности, был одержим идеями относительно единства коллектива, и прочей корпоративной ересью. В первые же дни он поменял распорядок работы, и ввёл новые стандарты общения. Потом объявил, что удручён тем, как мы все разобщены и как мало друг о друге знаем, и что мы все вместе едем на уик-энд на Алолу объединяться. Море, пляжи, солнце, коктейли и девушки в купальниках? Как бы не так, лыжный курорт. Моему разочарованию не было границ. Как будто мы тут, в Синно, снега не видели. Зачем тащится в такую даль?

В самолёте, в котором мы летели, было людно и шумно. Вместе с нами ехала группа школьников лет 12-13. Но стало хуже, когда новый главред устроил состязание, чьи покемоны милее. Победила Мейбл с сильвеоном, но продолжалось мероприятие больше часа. А мне не разрешали надеть наушники и читать свою книгу. У меня тогда был один покемон, гайрадос, его милым никто бы не счёл, да и великоват он для самолёта.

Я получил своего меджикарпа в 12 лет, когда впервые пошёл со старшим братом на рыбалку. В 10 я не стал получать покемона у профессора, потому что хотел стать журналистом. Мне приходилось много учиться, и времени заботиться о ком-то у меня просто не было. Так я тогда считал. А вот брат, напротив, сразу побежал за покемоном, как только стало можно, и понёсся участвовать в лиге. На сбор значков у него ушло 3 года, да и в самой лиге успехов он пока не добился, но ловить покемонов ему очень нравится. Не уверен, правда, что он всех помнит, и может отличить особей одного вида, они ведь просто хранятся в покеболлах.

В тот раз он пошутил надо мной, сказав, что самые редкие и сильные покемоны ловятся на жёлтые цветы, которые росли возле нашего дома. Нарвав их в волю, мы пошли на реку. Устроились в разных местах, чтобы не распугивать друг другу добычу. Через два часа я пошёл жаловаться, что ничего не ловится, и даже не клюёт, на что брат ответил,что самые редкие и сильные покемоны попадаются очень редко, и надо быть терпеливым. Я вернулся, и через час поймал меджикарпа. Я очень радовался, ведь это должен был быть очень редкий и сильный меджикарп! Я забрал его домой, посадил в аквариум, в котором жила мамина голдин, и целыми днями им любовался. Только через неделю брат признался, что провёл меня, и что рыбу свою я поймал совершенно случайно, в связи со скудостью её ума. Но мне было уже всё равно. Это был мой меджикарп, и я очень его любил. На выходных мы ездили в бассейн для покемоннов, где я учил его быстро плавать, а по вечерам, после уроков, относил его в реку, где мы играли с надувным сквиртлом. Там мой меджикарп и выучил толчок. После этого мы стали вызывать на поединки обитателей реки. Противников он выбирал сам, я только подсказывал атаки. А когда мне стало 15, он стал гайродосом. Мне не легко было свыкнуться с его новым размером и характером, но он меня по прежнему любил, и по-прежнему был моим малышом - меджикарпом, плававшим когда-то в мамином аквариуме.

После этого мы стали участвовать иногда в любительских соревнованиях, но с одним покемоном это тяжело, поэтому я чаще приходил на соревнования, и вызывал тренеров на поединок один на один, без регистрации, участия и призов. Иногда мы выигрывали, иногда проигрывали, не самый сильный у меня покемон, и я сам не лучший тренер, но нам нравилось. Так продолжалось, пока я не поступил в университет. Теперь мы редко гуляем, и совсем ни с кем не сражаемся.

Когда мы долетели до Алолы, нас ждало ещё одно огорчение. Крупный аэропорт на тропическом острове с пляжем и фруктами, а нам надо было садиться на другой самолёт и лететь в снега. Наш лыжный курорт был при заповеднике покемонов, поэтому после второго самолёта мы ехали на автобусе и слушали лекцию о том, какие редкие покемоны там водятся. Лекция мне понравилась, но я предпочёл бы выслушать её после душа и продолжительного сна. Курорт оказался огромным, гостиница шикарной, а при гостинице мини зверинец, с алола рататами, вульпиксом и сендслешем. От белоснежного вульпикса наших коллег женского пола было не оторвать,и, скрепя сердце, новый главред разрешил нам разойтись по номерам не дожидаясь, пока дамы налюбуются. Встречу назначили на следующее утро у фуникулёра (приехали мы после обеда, и ехать кататься сегодня не было желания даже у самых бодрых из нас).

На следующее утро мы все поехали кататься на лыжах. В детстве я был однажды в подобном месте. Мы поехали кататься с мамой и братом. Я был очень неуклюжим, упал на самой детской горке, запутавшись в лыжах и палках. До сих пор помню, как все дети тогда смеялись. Время идёт, всё меняется, но не я. Упав один раз под всеобщее шушуканье и смешки, я попытался снова. После второй неудачи вызвал гайродоса, и сказав, что отправляюсь осматривать окрестности, спустился с горы, сдал лыжи и пошёл в отель, где переоделся, после чего отправился в ближайшую деревеньку. Там все были приветливы, всё было нарочито алольское, и все, не исключая и детей, торговали сувенирами и ледяными камнями. Я зашёл в кафе и завязал разговор с местными старожилами, поведавшими, что местный лес проклят, живёт там злой дух, и кто чужой туда заходит, навсегда пропадает. И что есть храм этого духа на краю деревни, и если там подарок духу сделать, то, может, средь бела дня и не пропадёшь без вести. Поблагодарив за рассказ кофейком с круассанами, я побрёл к храму. Храм оказался маленькой часовенкой, куда человек мог поместиться только сильно согнувшись, и явно на это расчёта не было. Туда местные жители ставили миски с едой, оставшейся от стола, и уверяли, что каждую ночь еда пропадает сама собой. Но находиться тут ночью никак нельзя, иначе навлечёшь на себя жуткие неприятности. Подумав, я пошёл назад в кафе, накупил покелакомств и вернулся в отель ждать ночи. Очень уж хотелось посмотреть на этого злого духа.

В отеле меня ждала разъярённая Мейбл. Она почему-то решила, что я собираю материал без её ведома и разрешения. «Кто разрешал тебе писать про эту чёртову деревню?» - кричала она - «Тут не происходит ровным счётом ничего, что можно было бы напечатать в моей колонке!». С трудом я её успокоил и рассказал про духа. Что вовсе не собираюсь ничего писать, только полюбопытствовать. «Хорошо» - сказала она - «Но я иду с тобою».

Я не люблю Мейбл (про себя я зову её феей), и не за то, что она публикует мои статьи как свои, а за то, как она обзавелась сильвеоном. Она купила иви, прозвала несчастного кобелька Шарлиз. Шарлиз считался кошкою, притом девочкой. Мейбл хотела сделать его эспеоном, и, чтобы сделать его счастливым, носила по разного рода выставкам и выступлениям. Таким, где надо искриться милотой. А пёс рвался в бой. Однажды его душа не вынесла, и он подрался с дедене одной из участниц прямо во время кулинарного конкурса. Шарлиза дисквалифицировали, но уже сильвеоном, а не иви. И хуже всего то, что Мейбл выставила его на обмен, но передумала, когда все её подруги в один голос запели, какой милый у неё покемон. Шарлиз снова стал любимой кошечкой, и снова ходит по выставкам и конкурсам, но пока что в драки не лез, может, боится, что его обменяют. Мейбл питомцем очень гордится, всем про него рассказывает, и к месту, и не к месту. И вот теперь мне предстояло ночное путешествие с этим монстром, поэтому я позвал ещё и Льюиса. Все вместе мы пошли к храму около полуночи. Мэйбл замерзла и пошла в отель уже через пол часа, видимо, поняв, что репортажем мимо её колонки тут и вправду никто не занимается. После часа сдался и Льюис. А вот после трёх часов стало интересно. Из лесу послышалось тихое ворчание, сперва глухое, потом нетерпеливое и сердитое. Кто бы это ни был, он почуял моё присутствие и был недоволен. Я вышел из своего укрытия в чьей-то живой изгороди, подошёл к часовенке и вывалил все помпушки, конфеты и маласалу, которые были у меня с собой, после чего отошёл на несколько шагов. Из леса снова послышалось ворчание, на этот раз на несколько голосов. Там явно вёлся жаркий спор. В итоге из леса вышло несколько... нантейлзов. Два из них были просто огромные, и видимо, очень старые, и три совсем молодых, ещё с большими ушами, толстыми неловкими лапами и ешё щенячьим мехом. Как им удалось эволюционировать так быстро? Внешне, они только вылупились... Взрослые нантейлзы приняли угражающие позы, всем своим видом показывая, что намерены драться, и мне пришлось уйти. Когда стало светать, я сел на гайродоса и поехал осматривать заповедные земли. Сегодня после обеда надо уже улетать, а я так и не рассмотрел тех нантейлзов. Они мне понравились куда больше, чем вульпикс. Несомненно, вульпикс милый и беззащитный, такой лапочка, но нантейлз это ведь нантейлз, большой и красивый, уверенный в себе и своих силах... Найти следы присутствия покемонов было очень сложно. В этом заповеднике егерьские дорожки чистили каждый день, вдоль них стояли кормушки и видеокамеры, попадаться которым я не хотел, равно, как и патрулю, ещё примут за браконьера. А покемоны, большей частью, ходили всё-таки по ним, так как удобно, и корм иногда лежит. Не найдя ничего стоящего, я полетел к горе, стоявшей в стороне от других. Там должно было быть очень красиво.

Возле горы всё было так же красиво и расчищено, как и во всём остальном заповеднике, но меньше было следов присутствия человека — кормушек, следов от протекторов и так далее. Камера была только одна, у подножья горы. В гору вела дорога, быстро превращавшаяся в не расчищенную тропинку, протоптанную наверно, крупными покемонами (следов я с такой высоты не разглядел, да и не специалист я по следам). Покружив над горой, я нашёл вход в пещеру, не очень большую на вид. Решив, что очень опасного в этой пещере никого не будет, я опустился возле неё, и зашёл внутрь. Внутри было очень темно. Я достал телефон, но его света едва хватало, чтобы осветить пространство вокруг меня. Передо мной был очень пологий спуск, проход в ширину метра полтора. Я помялся и пошёл вниз. Потом поехал, не удержав равновесия. Достигнув низа, я сильно ударился о булыжники, потому что успел как следует разогнаться. Немного полежав, я стал шевелить руками и ногами, проверяя, не сломал ли их, и задел кого-то. Кто-то испугался, дёрнулся, зашумел, и через мгновение я понял, что пещера огромна, и полна жизни.