— В мое время битвы были сложнее. Мы не просто тыкали по экрану, мы...
Старик замялся — упустил мысль — и облизал твердые розовые десна.
— Расскажи, дедушка.
Дети подползли ближе. Зрение подводило совсем, старик различал общие мутные силуэты, как неподгрузившиеся текстуры. Чья-то голова мельтешила рыжей копной, другая — капюшоном кигуруми в форме мордочки пикачу.
— Я ловил покемонов в траве, которая была выше, чем вы, мелкота.
Ребятня охнула. Старик прищурил глаз, пораженный бельмом.
— А в рюкзаке умещался целый новенький велосипед!
— Ой, дедуля опять все придумывает, — звонкий голосок показался знакомым.
Старик тяжело вздохнул: и дети нынче другие. Все им миленьких стартовиков подавай. А головы забиты Z-атаками — о том, какой это стресс для покемонов, они не задумываются.
— Мой первый покемон, пикачу...
— Враки! Пикачу только в Канто водятся, всем известно.
— Известно, — подхватили остальные.
— Возможно, это был торчик. Но профессор так хорошо относился ко мне, что позволил забрать и трикко, и мадкипа.
Несколько детей засмеялись.
— Мы помним эту историю. Дальше будет, как деда в одиночку одолел команду «Магма»...
— ...И команду «Аква», а потом...
— ...Остановил конец света. И катался верхом на Рейквазе.
Огонь в камине захрустел поленом.
— Вашу бабушку я встретил тогда же. Это была дружба, выросшая из соперничества. Любовь пронзила нас, когда мы сражались... Подайте мне воды, внучки.
Стакан прохладной воды, чтобы смочить горло и губы. Скитти, уютным клубком спящую на коленях, не хотелось тревожить. Ладонь ходила по розовой шерсти.
— Но мы все это слышали. Хотим страшилку. Стра-шил-ку!
Скандирующие дети переливались перед глазами ярким потоком красок. В молодые годы все казалось бледнее. Сквозняк толкнул занавески, на чердаке скрипнула половица под баннеттой — небрежно забытая игрушка одного из этих милых ребятишек. В спокойной деревне всего один покестоп и покецентр, никаких ГИМов и крупных магазинов. Перед праздником сладостей и пампкабу дети превращались в маленьких вампиров, забирая светлые воспоминания юности.
— Была птица, которая не знала, кто она. Она жила страхом в сердцах молодых тренеров.
...Голова лапраса чинно плыла над водой, и мальчик уже приготовил руку с покеболом. Каменистый отвесный берег. Теплое голубое море. Верный стартовик и новые кроссовки, подаренные мамой.
Прямоугольный силуэт выступает из травы. Нечто состоит из разноцветных пикселей: рыжий, лиловый, песочный. Фигурка из конструктора. Призрак?
Голос покемона распадается, не зная, как нужно звучать.
— Нет имени. Нет описания. Нет номера.
Его стерли, но не до конца.
Панорама детей дрожит миражом, тает, становится прозрачной. Остается единственный мальчик в тусклой кепке и красной курточке.
— Это был миссингно.
Забытый, пропущенный, нереализованный.
По щеке старика сползает слеза. В этом восьмибитном мальчике он узнает себя.

Маркроу вежливо клюет дремлющего хозяина за колено, а тот только отмахивается, натянув капюшон на глаза.
Где-то внизу Нивеус плеснул остатки чая на угли, пламя зарычало гроулитом. Сегодняшняя ночь была объявлена важной: покинув укрытия на раскидистых кленах, советники готовили общий костер. И теперь Дарксайд вместе с дерзким новичком, ядом проникавшим в доверие, слушали Нивеуса, согреваясь сенчей. Лиза махнула ладонью, над которой блеснули снизиловы когти, удаляясь отсыпаться. Принц, сливаясь с темнотой, кочевал по патрульным постам.
«Видели мемы четвертой команды?»
«Что творится в голове у Йолли?»
«Когда кончится школьный сезон, ведь зима близко...»
Смена часовых — их силуэты качнулись на фоне лесного трафарета вдалеке. Воздух заполнился уханьем ноктаулов. До слуха Скэрри долетали обрывки слов, скрип коры под сюрикеном грениндзи. Те с охотой учили метать дротики с парализующим ядом. Шумно хлопали крыльями голбаты. А пламя все трещало, играя с тенями деревьев.
Звуки смолкли внезапно.
Рядом с советниками приземлился лукарио. Аура, пробирающая даже Скэрри наверху, источала беспокойство. Покемон безуспешно вынюхивал шпиона. Сам лидер возник на ветке бесплотным всполохом, а фигурки патрульных на верхушках уже прятали покеболы.
Максимилиан объявил общий сбор, его лукарио начал помогать советникам, и листва зашепталась под ногами.
«Что тревожит тебя, лидер?» — гладя маркроу под клювом, Скэрри передает увесистую сумку.
Максимилиан ощущал шпионов своей темной аурой, мягким бархатом каждый сантиметр заполняющей в лагере, но след терял. Чутье подводит, когда награда высока, а шансы равны.
Такие разные члены Братства: в плащах и банданах на скулах, в худи и робах, где множество удобных карманов, — замерли, наблюдая танец огня.
Максимилиан вытаскивает небольшой аксессуар, чтобы закалить в свете полной луны.
«Острота птичих когтей и ядовитых клыков. Сталью пера скармори тьма будет следовать по пятам.»
Лидер лично вручает декоративный кинжал. Кто погрузил его в сапог, кто спрятал в рукав, а кто-то взвешивал в ладони или устраивал импровизированные бои.
Все идет своим чередом, пока пальцы еще одной новенькой с крыльями на спине, не сжимаются на рукояти. Максимилиан ранит палец гранью шлифованного пера и гипнотизирует порез взглядом. Шерсть у его лукарио встает дыбом на загривке.

аксессуар —