Разочарованные первым, почти самоубийственным боем в этом заезде, хорошо известная нам троица, состоящая из холерично-истеричной мыши с холодным оружием в обеих лапах, флегматично-пессимистичного водителя банетты с пристрастием к никотину
появившейся во время пробного заезда и отсутствующего где-то глубоко в своих мыслях то ли спящего, то ли нет, склонного к с**циду глума, мчалась вперёд уже далеко без былого задора. Да, они прорвались-таки на желанное первое место, где вместо двух соперников им предстояло атаковать лишь одного. И в то же время каждый понимал, что если не на этом этапе, то на следующем долго им первую позицию не удержать.
Деревянный болид с огненной защитой служил им замечательным прикрытием, его легкость и вазелиновая обтекаемость не раз сослужила хорошую службу во время преодоления то тут, то там заготовленных на трассе ловушек. И в то же время тут, в особенности в пасмурный день, и не менее пасмурную ночь, для их штурмана было слишком мало солнца. Драко не мог увидеть, но знал – листья цветка его товарища устало поникли, а обычно резво сбегающий из уголка фиолетовых губ ручеек слюны почти пересох.
«Мда, - подумал водитель, на краткий миг отвлекаясь от трассы и вглядываясь в затянутые тучами блеклые клочки неба, редко виднеющиеся через густую крону. – Ни солнца, ни дождя. Он совсем плох в таком состоянии.»
- Держи, приятель, - Драко вытягивает из запасов бутылку живительной воды, но слабая рука Юме просто не в силах её удержать, и ценный ресурс исчезает под истертыми гравием и хвоей шинами команды Питайя.
Банетта красноречиво молчит, а потом замечает:
- Они же нам не соперники, да?
Ответом ему служит тишина, и рассеянное уханье растревоженного шумом двигателей и вспышками молний ноктаула.
Самообман это или двоемыслие? Есть ли вообще различия? Есть ли вообще ему до этого дело?
Ничто из этого не имеет значения, если Питайя атакует их дважды, вместо того, чтобы сосредоточить свои силы на предполагаемом лидере заезда, Ринджавозе. Ничто не имеет значения, если их выбьют из тройки лидеров еще до начала горного этапа следующего заезда – почти наверняка тогда уже просто не в их силах будет отыграться.
- Юме, не зли их! Не стреляй им в лоб!
Почти сразу вслед за этим слышится топанье маленьких ножек по крыше, и выстрел из пушки прямо назад. Драко едва слышно выругивается, открывает на полную окно и, пока они едут по ровному участку, высовывается на крышу, взглядом, полным ужасающего призрачного осуждения глядя на товарища, который, к тому же, еще и не попал.
- Ты чего творишь, образина? – перекрикивая шум ветра (ведь болид несётся навстречу собственной погибели с умопомрачительной скоростью – 5,1 км/ч).
- Чего? Ты же сам сказал «Юме, не бзди! Стреляй в капот!»
Друг на друга они смотрели добрых секунд пять, пока где-то позади гремели раскатистые удары атак их соперников.
- И как у тебя рука-то дернулась, с такой точностью? – язвительно заметил призрак, прежде чем втиснуться обратно в кабину с мыслью о том, чтобы приобрести беспроводную гарнитуру к следующему заезду. Один из рептивайлов уже занял его место и с наслаждением игрался с клаксоном непонятно зачем приделанным к рулю болида. Можно подумать, это этот адский инструмент заставил бы соперников уступить им дорогу:
- Прошу вас, Леди Вазелин, конечно проезжайте.
Драко помотал головой, отгоняя наваждение. Отшвырнув лисоящерку на заднее сиденье, – та в процессе полёта как-то нехорошо побелела, - он продолжил бить по газу, пытаясь выжать максимум из этой рухляди, поскольку всё, что им оставалось – это всё-таки ехать с наибольшей скоростью и маневренностью, не попадая под прицельные удары Питайи.
Вместо Ринджавоза они теперь, конечно, неизбежно сосредоточатся на них.
«Я дурак, - мелькнула на мгновение самая спокойна мысль в голове куклы, подпитывающейся от негативных эмоций. – В следующий раз пусть даже не подходит ко мне со своими ”Эй, Драко, тут есть халтурка на пару деньков”.»
Наглый нос лиса остался позади. Почетное второе место в личном списке «я-ненавижу-всех-на-свете-в-порядке-очереди» занял личный тренер призрака.
- Что у них в атаках?
- Чего? – на сей раз глум удосужился спросить, подползая на ослабевших коленках к открытому окошку.
- Спрашиваю, что у них в атаках из того, что может нам повредить?
- А ты уверен, что тебе нужно знать этот ответ?
Драко во всем своем красноречии послал Юме назад, наводить свою пушку. Юме в ответ просто его послал. Почти уверенный безнадежности и второго выстрела, Драко решительно выпустил одно крыло, круто вывернул руль влево и, описав около деревьев изящную дугу, пристроился в хвост троицы лидеров, уступив Ринджавозу. И все же, один из Air Slash-ей смог подбить незадачливую птицу – Питайя тоже оказалась впереди.
- Чего?! - в один голос заорали Чудло и Юме.
- Я – водитель. Я так решил.
Юме с горя выстрелил еще раз, и еще раз мимо. Затем по крыше послышалось тяжелое обиженное сопение и топот, затем - приземление чего-то более массивного, чем шишка, на багажник.
Гробовую тишину, замкнувшую машину в плотный кокон, разрушило внезапное и такое неуместное писклявое хихикание деденне.
- Чего это ты?
- Это не ты так решил. Признайся, что ты просто соскучился по тому лису и теперь пристраиваешься к нему поближе, – многозначительно протянула мышь.
- ЧЕГО?!
Так они и встретили новый город. Чудло не переставая хихикала, Драко – злился, так и не найдя достойного ответа, а Юме пытался понять, за что природа была с ним так жестока, что одарила его знакомством с этими двумя идиотами. Ну а параллельно с этим еще и тосковал, задаваясь философским вопросом: "Для кого же всё-таки цвела моя раффлезия?".
