Ладонь осторожно косается плеча.
Данте хмурится, но выглядит слишком сосредоточенным, серьезным — отражением сегодня, а не собой. Мужчина ведет рукой по плечу, а затем приобнимает обеими ладонями за предплечья.
«Все будет хорошо», — шепчет он одной только Гостли на грани восприятия, стоя за креслом.
(в сознании синим пеплом — хотя это больше похоже на перья — рассыпается тонкий мальчик)
«Я знаю, что это такое», — теплое дыхание обдавало по виску, мужчина пытался достучаться до хозяйки этого места. Только не сегодня. А лучше — никогда больше, чтобы больше не происходило.
«Пока я здесь... Рядом... Я не позволю.»
Иллюзия зороарка плавилась на голубой радужке. Обтекала, обволакивала, точно мыльный пузырь, но сила Палкии воздействовала сильнее. Он мог перенести Гостли... На цветущий луг или поле, полное до краев бронзовой ржи, из которой то и дело выпрыгивают полосатые зигзагуны.
А еще... Он мог показать кое-что другое.
Данте закрывает глаза, чтобы открыть их в коридоре.

Мужчина делает вдох, а еще стряхивает с кожаных брюк пыль и перья: они хранятся под одеждой после Грифона, после танцев на грани этого измерения и Искаженного мира, дома Гиратины. Или черные перья, густые и плотные, это все же... Ивельталь?
Ему не хотелось думать об этом сейчас. Его ждали.
Он уверен, что с девушкой все будет хорошо — ведь Палкия остался с ней. Он, его ровное дыхание, подхватит мягким течением пространства, и унесет туда, где не нужно будет задыхаться. Там, где светло, тепло перебирает косточки, а под пальцами — чуть колючая полосатая шерсть. Полоски бежевые, цвета осенних листьев, даже черные, а еще — яркие, как медные слезы солнца.
Данте выпрямляется, ведет плечами, выдыхает.
Тьма снова приветлива, и капкан захлопывается. Но сейчас это и не важно.
«Данте, Вергилий... С днем рождения.»
Половинки амулетов и запутавшиеся цепочки. Кажется... Это было летом? Ярко светило солнце? Или, нет, пейзаж за окном размазал акварелью дождь? Или танцевали снежинки в причудливом танце?..
Если спросить Вергилия, он, определенно, пожелал бы родиться зимой.
Данте вглядывается в глубину, двери открываются, коридор пропускает без труда — глаза темноты раскрываются, но тут же оказываются прикрыты прозрачными веками.
Его давно ждут.
Губы касаются чашки с легким фарфоровым звоном.
— Данте.
(разбитая чашка — к несчастью, в выброшенных чашечах со сколами поселяются призраки, поэтому их не пытаются склеить)
Фигура брата вычерчивается мерным свечением, и будто волна темноты схлынула с берегов сознания, отодрана вместе с досками этого даркраева второго этажа.
— Вергилий.
Данте ощущает сладкое эхо клубники во рту и решается облизать губы.
Ладонь — в приглашающем жесте, шутливый поклон, серьезные намерения, музыка где-то в голове.
Зал пустой — но отзвуки вальсов, отгремевших балов, приемов, лишь трон смотрителя замка. Только две фигуры на мраморном полу, что сошлись в поединке, который похож больше на танец.
Голос звучит, как отзвук мечей. Как сноп искр. Так надменно и знакомо.
— Потанцуем?
Данте неуверенно переступает с ноги на ногу, и доски недовольно скрипят. Движения постепенно становятся синхронными, а темный и рубиновый плащ вздымаются за спинами своими длинными полами.
Сапоги и тяжелые ботинки с легкостью переступают по половицам, поворот корпусом, грудь к груди.
Вергилий так... Близко, будто они никогда не переставили быть одним целым.
Луна рисует на скулах бледным серебристым светом, разгоняя мрак от двух мужских фигур в вычурных плащах.
Сегодня они принадлежат друг другу.
И ни одна тьма не разлучит их снова.


прошу прощения, но никакого ангста в мою смену!
у меня сегодня день рождения, и мне давно хотелось воплотить это хулиганство

Реф появилась только к утру - и мгновенно пожалела, что не появилась раньше. Что-то было не так. Что-то прямо сейчас было не так.
Девушка бросила взгляд на Гостли, обмякшую в кресле, сидящую рядом с ней зороарк, перепуганную Кроки... рядом не было ни Айлинн, ни Данте. Это не было хорошо.
Реф подошла ближе к спящей хозяйке приюта, опустилась на одно колено, опершись руками в пол. Ее эгислеш слабо засветился, в воздухе потянуло чем-то сладковатым, а глаза девушки затянуло черной пеленой.
Реф не была целителем.
Реф была медиумом.
И сейчас Реф отчаянно пыталась нащупать изнанку дома, дотянуться до нее, увидеть и починить то, что сломалось, расплелось, беспокоилось.

Волнение, охватившее пункт обогрева, вихрем вломилось в сознание Зороарк, только-только зашедшей в дом. Беспокойство во взгляде Кроки... Улыбка Гостли. Неестественно яркая, широкая улыбка...

Зороарк, ни секунды не медля, грозно сверкнула глазами, призывая на помощь свои иллюзии. Перья не поддавались, чёрной энергией отталкивая силу покемона. Зороарк яростно зарычала, разрывая тонкие слипшиеся частички на куски, но они были будто вылеплены из более твёрдого материала...
Зороарк рявкнула на пришедших-прилетевших с ней Сваблу и пташки обеспокоенно покинули пункт, разноцветной стайкой устремляясь куда-то вдаль. Покемон вновь взглянула на Гостли и, проведя когтистой лапой перед лицом хозяйки дома, подхватила расслабленное тело, аккуратно переместив его в кресло. Всё, что могла пока что сделать Зороарк - создать иллюзию сна, надеясь, что когда придёт время, Гостли проснется.
Покемон обеспокоенно взглянула на дверь и улеглась рядом с креслом, положа голову на подлокотник.
Ей оставалось лишь надеятся, что Сваблу приведут того, кого нужно.
Мне понадобится помощь, Данте.

Вихрь морозного свежего воздуха ворвался в дом.
«Гостли, что с тобой?!». Кроки не на шутку взволновалась... «Ребята, скорее, что-то происходит, я не знаю что делать!!!»