> стоил ли того весь этот путь, полный холода, слякоти и промозглого ливня?
Что за вопрос! Мы же потом сидим у жаркого камина с чаем в руках, как оно может не ст0ить?

пррмокнув до нитки, греемся)))

промокнув :)

Если Гостли могла видеть, то она бы увидела, что на самом верху, на больше не страшном, но больше не пустом, втором этаже, тоже пили чай.
Большую чашку обнимали сильные ладони с длинными пальцами.
Вергилию на самом деле было сложно выпустить катану, и отцеплять пальцы пришлось почти силой. Что поделать, весь его ПТСР, а так же в свете последних событий... В общем, он любил Ямато, это последнее напоминание об отце, о том... Кем ему никогда не стать.
Перед глазами расправила крылья Гиратина.
Вергилий моргает.
Данте заходит на второй этаж, незаметно скользнув мимо занятой хозяйки, кажется, у нее страшно захрустела спина. Но спокойно пройти мимо двух зигзагунов мужчина не смог — почесал им мягкие пузики, и сразу прыгнул с помощью Палкии на лестницу. Палкия уже резвился на улице в компании Диалги, которому мокнуть немного не нравилось. Или много... Так или иначе, вдвоем было веселее драться, и Данте, понаблюдав картину воссоединения, ушел в дом.
Встряхнув волосы, тот раскинул руками.

— Кажется, я забыл...
— Тебе стоит позвонить им.
Глубокий глоток чая.
— Брось, они даже не заметят. Заняты сами собой.
— Девушкам будет приятно.

Взгляды скрестились — недоуменный с несколько хмурым, но неуверенным. Было то, в чем Вергилий все же не был до конца уверен. Стоит сказать, с женщинами им обоим не везло. По-разному, но факт был в том, что им было — сколько уже? — под сорок.
— Знаешь, — Данте усмехается, стягивая намокший дождем плащ, — если бы ты вернулся в ребенка, и твой пол поменялся...
— Это не корректно. Мы идентичны, поэтому не могло...
— Брось, тот ребенок олицетворял твою хорошую сторону. Та, которая с радостью бы жила без карманных монстров. И окажись он такой... Сильной и таинственной красоткой.
Подушка летит и бьет в грудь.
— Не корректно. Ты точно бы не догодался тогда.
Вергилий кутается в одеяло, отворачиваясь к огню. Камин здесь тоже был, небольшой, правда, но его удалось почистить. Немного дров, пламени — и тепло кралось по полу, пропитывая отсыревшие стены. Запахло деревом.
Единственную важную женщину в своей жизни они потеряли. Данте, должно быть, тоже подумал об этом — коснулся шеи, где когда-то лежала цепочка амулета. Кто же знал, что не амулеты это вовсе, а ключи для призыва Диалги с Палкией?
Данте оставляет одежду у камина, а сам забирается к брату под согретое одеяло.
— Не хочешь спуститься? Мы могли бы...
— И что? Снова цветы?
Вергилий морщится. Ему не нравилось, но он ощущал себя бесполезным.
Голова с мокрыми волосами прижимается к плечу. Щетина неприятно раздражает кожу.
— Ты как... Непослушный зигзагун, вот ты кто.
Данте низко смеется. Все потом, их новая перепалка, которая в любую секунду способна обратиться в войну, которая сметет волной все живое. Сейчас есть аромат вишневого чая, дробь дождя по стеклу, и теплое плечо, которое не исчезнет больше никуда.