Фестиваль Ста историй, наверняка, был самым любимым праздником мистера Гросса. Куда бы он не путешествовал, из года в год он возвращался в сказочный город Экрутик, чтобы вдоволь насладится неповторимой атмосферой праздника. Он приезжал сюда уже очень много лет, и каждый год кто-нибудь из старых добрых знакомых отмечал, что знаменитый сыщик ничуть не стареет. Уже даже стали ходить слухи, что Эндрю Гросс- призрак или, на худой конец, бессмертный хранитель фестиваля, но все это не имеет никакого отношения к нашей истории. Мистера Гросса так любили и ждали на празднестве не только потому, что он всем казался старым другом из прошлого, но и из-за того, что тот рассказывал, наверняка, самые запоминающиеся, леденящие душу страшные истории, многие из которых вошли в сборник самых страшных историй фестиваля. Эти истории заслужили популярность не за жуткие подробности и способность потрепать нервы слушателя, а за тот факт, что все это была чистая правда.
В этот раз Эндрю задержался у палатки с масками и никак не мог выбрать, какая из них больше подойдет его дитто Кеку: маска синего гярадоса или красного; поэтому он подошел к воротам храма, когда те уже собирались закрывать. Войдя в полумрак зала, он с трудом нашел глазами в тусклом свете свечей среди огромного количества народу своего старого друга Била, который держал здесь сувенирную лавочку. Бил сидел ближе к середине и держал на коленях своего любимца- радужного рафлета, перья которого переливались, словно у легендарного Хо-оха. Еле-как Эндрю пробрался через ряды сидящих и расположился рядом с Билом. Многие из присутствующих вопрошающе посмотрели на великого сыщика, словно просили, чтобы ночь ста историй началась именно с него, но Гросс решил приберечь свой рассказ на потом. Когда же всё-таки подошла его очередь, он уселся поудобнее и выпустил из покебола Инквизитора (его даскнуара), который использовал блуждающие огоньки на свечку в руках Гросса, сделав её пламя голубым и более загадочным и зловещим:

"Как и многие мои другие истории, эта тоже чистая правда. На дворе стоял 1878 год. Городок Лумберри был совсем небольшой, и каждый друг друга знал в лицо. Местный дровосек вдовец Мордехай Мёрдок уже давно заслужил репутацию угрюмого и грубого человека. Но все в городе знали, как Мёрдок любил свою единственную дочь Лизи. Она была лучиком света и надежды для хмурого дровосека, наверняка, ни с кем на свете он не был так добр и ласков, как с ней.
Но однажды он отправил дочку в соседний город за ягодами, и, когда она уже возвращалась домой с полной корзинкой, на улице ей повстречался важный господин в цилиндре, выгуливавший своего грэнбула. Огромный бульдог, учуяв запах ягод, словно обезумел и, сорвавшись с поводка, бросился на несчастную девочку, разорвав её в клочья.
В тот вечер Лизи не вернулась домой… Окровавленное платьице- это всё, что от неё осталось. Мёрдок был безутешен. Он заперся у себя и долгое время совсем не выходил из дома. Господин же ввиду своих связей с мэром города отделался лишь тем, что отныне должен был всегда одевать на своего грэнбула намордник, а вскоре и вовсе уехал из города.
Мордехай же возненавидел весь собачий род за то, что тот пёс сделал с его бедной Лизи. Разум его помутился, и он решил отомстить за дочь, излив свою злость и ненависть на всех четвероногих блохастых тварей этого мира. Он стал бродить ночью по улицам города и отлавливать всех бродячих покемонов-собак. Поговаривают, что он морил их голодом в своей хижине, жестоко пытал, а потом отрубал головы своим огромным топором. Некоторые обращались к шерифу, но там всем своим видом давали понять, что им нет дела до бродячих животных, мол, одной проблемой меньше. Вскоре начали пропадать и домашние любимцы, а потом Мёрдок сорвался и допустил роковую ошибку…
Он нашел этого еще совсем крохотного лилипапа поздним вечером прямо под уличным фонарем. В тот день Кровавый Дровосек (как окрестили его местные жители) вышел на свою “прогулку” особенно рано, но поскольку на улице поблизости никого не было, он решил прихватить щенка с собой. Но тут из-за кустов выскочила маленькая девочка, видимо, который и принадлежал покемон. Увидев страшного дровосека, она бросилась умолять его пощадить её пёсика. “ОТСТАНЬ, паршивая девчонка!”- рявкнул на неё Мёрдок. Но та лишь сильнее вцепилась ему за ногу и зарыдала. Дровосек рассвирепел и одним ударом топора размозжил ей голову…
Лишь осознав, что он натворил, Мордехай бросил щенка в мешок и кинулся бежать прочь с места своего самого кровавого преступления. “Как я мог отнять жизнь у столь невинного дитя… у дитя, так похожего на мою милую маленькую Лизи? Чем я лучше того ужасного грэнбула?! Уж лучше б меня самого разорвали собаки!”- думал он про себя на бегу.
Труп девочки нашли только утром. Ни у кого не было сомнений, что убийца- это Мёрдок. Но когда шериф с нарядом полиции ворвался в дом дровосека, они нашли лишь его окровавленный изуродованный труп с множеством ран, укусов и даже ожогов, а на стене было начертано кровью: “Лучше б МЕНЯ разорвали собаки!”
В городе стала ходить легенда, что Мордехай сам написал это на стене собственной кровью, потому что не видел смысла жить дальше. Сам Дьявол услышал его последние слова и наслал на Мёрдока свору адских хондумов, которые и разорвали его. И теперь Кровавый Дровосек стал слугой Сатаны и обречен до самого Второго пришествия скитаться, держа на привязи трёх адских хондумов, и забирать души покемонов-собак, отрубая им головы своим топором. В отчете же написали,что это сделал один из четвероногих узников маньяка, скорее всего Хондум…
Так почему же я решил рассказать вам именно эту историю? Буквально две недели назад я прибыл на вызов в город Лумберри (теперь он далеко не маленький городишко, а крупный региональный центр). Меня наняла одна знатная пожилая дама (как позже выяснилось тот самый господин с грэнбулом приходился ей прапрадедом) по делу о пропаже её фурфру редкой звёздной породы. Она не была суеверной женщиной и утверждала, что это дело рук какого-нибудь подражателя Кровавого Дровосека. Я прибыл поздно вечером, и она пригласила меня отужинать, как вдруг раздался звонок в дверь. На пороге лежала коробка (вероятно посылка), но от неё как-то отвратительно пахло тухлым мясом. Я приподнял её и почувствовал, что содержимое коробки протекло через дно и залило весь коврик чем-то липким и вонючим. В темноте трудно было что-то разглядеть, и я занес её внутрь. В коробке оказалась… отрубленная голова фурфру!
Я позволил своему шаппету осмотреть её. Сомнений больше не было… Здесь поработал призрак! Нельзя было медлить, и я решил приманить его с помощью другой собаки. Я выпустил своего зоруа в темном переулке, и тот принял облик моего кабуки фурфру Ричарда, а я спрятался неподалеку. Вскоре я почувствовал леденящий холод, не свойственный для летней ночи, мурашки пробежали по всему телу… Другая сторона улицы покрылась зловещим туманом, и я явственно услышал тяжелую поступь и лязг металла, словно кто-то точит топор. И из тумана показался он…
Ковбойская шляпа, грязная седая жидкая борода, клетчатая рубаха, штаны на подтяжках, тяжелые сапоги, ну и конечно же, большой окровавленный топор за плечом- точь-в-точь Мордехай Мёрдок с картинки из книги детских страшилок, которую я потом отрыл в одном из магазинов Лумберри, вот только кожа его светилась каким-то неестественным зеленоватым светом, словно фосфор. И тут я заметил, что старина Мордехай вышел погулять совсем один. С ним не было его верной свиты- адских хондумов на цепи. “Значит, мой план точно сработает”,- подумал я про себя. Когда призрак был уже совсем близко и занес свой топор над прикинувшемся испуганным фурфру, пёс неожиданно обернулся в яростного хондума Цербера и испустил громогласный вой. Призрак Мёрдока отшатнулся в страхе (видать, помнит, каково быть разодранным хондумом) и растворился в воздухе. Я тут же выскочил из засады и выпустил из покебола Инквизитора. Даскнуар, как никто лучше, мог взять след заблудшей души и найти ёё могилу. Ещё перед поездкой я выяснил, что Мёрдока не похоронили на городском кладбище, поэтому придется положиться на своего ручного призрака.
Даскнуар привел меня к пустырю за старым домом ужасного Мордехая. Через несколько минут Цербер уже откопал останки убийцы. Я достал заранее приготовленную соль и посыпал ей кости. Как вдруг нас снова окружил туман, раздался жуткий омерзительный вой и лязг цепей вперемешку с уже знакомым лязгом топора… На этот раз Мёрдок захватил с собой зверушек. Глаза хондумов горели красным огнем, а из пасти текла ядовитая слюна, даже Цербер поджал хвост от их вида. “Ты как раз вовремя, старина,- крикнул я призраку,- тебе выпала уникальная возможность: стать свидетелем своей второй смерти! Цербер огнемёт!” Яркая вспышка огня… отчаянный крик призрака… вой жутких псов- всё это слилось в симфонию ужаса. И вот я в одиночестве стою над могилой Кровавого Дровосека, удары топора которого и лязг цепей на ошейниках адских хондумов больше никогда не потревожат этот мир…"
В храме повисла мертвая тишина. Мистер Гросс ухмыльнулся, довольный эффектом истории, и задул свечу, передав эстафету другому рассказчику...