Титаническая чёрная мгла застилает мозг, разлилась по нему нефтяным пятном, промасленная и всепоглощающая. И через эту самую мглу изоморфных мыслишек, вызванных животными рефлексами, пытаются прорваться здравые мысли, но это невозможно. Не ночью. Ночью всё не так, всё не правильно — всё глупо и необдуманно, спонтанно, зло, наивно и грязно. Наши мысли вылетают из наших ртов, испачканные этой мглой, искажённые как в пыльных кривых зеркалах заброшенного парка аттракционов, где мы, кажется, потеряли своё детство. Ночь — это опасная для нашего разума пора.

Помните, когда мы были маленькими, рисуя акварелью, можно было испортить набор, если случайно кисточку обмакнуть в чёрный цвет, а после залезть в отсек с жёлтой там или белой краской? Приходилось отмывать набор, и половина красок элементарно вымывалась. Вот так и по ночам. Мы позволяем себе макать кисточку, испачканную похотью, усталостью, пошлостью и эгоцентризмом в наши мешки с рациональным зерном. И зерно зачумляется. А мы пытаемся накормить им других, чьи организмы уязвимы, ведь их разум в эти самые минуты тоже красят их собственные кисточки. И чёрт знает, в каких цветах они покопались мгновения назад. Видите черноту в глазах — заткнитесь и идите спать.

На утро наш мозг вернётся из магазина, куда зашёл после ночной смены, полной волокиты и рутины. Мы примчимся встречать его с порога со всей привычной нам утренней детскостью, неловкостью и мечтательностью после сюрреалистичных снов, пропитанных романтикой Сент-Экзюпери, авантюризмом Дюма и теплотой пушкинских сказок. Он улыбнётся и достанет из пакета, облеплённого мокрыми осенними листами и пропахшего уличной сыростью, новый красивенький пёстрый набор акварели. И мы начнём рисовать новый день.